— Была у нас свадьба… Ты знаешь, что такое свадьба? Шлепка! Ну например, тебя или кого другого нужно шлепнуть. Комендант заходит в команду и говорит: «Ну, мать вашу, ребята, мне нужны три туза для свадьбы!» Дают им, понимаешь, хорошую шамовку и нюхары (кокаин. — А. Т.), еще чего, если захотят, и айда, наших нет, к… Ну и, понимаешь, мне пришлось их шлепнуть штук пятнадцать. А последний, русский, штабс-капитан, говорит: «Ах ты сволочь, а еще чех, славянин, и расстреливаешь русских людей!»… Понимаешь, как нож в сердце, руки задрожали… но я его все-таки к… матери. Но больше не мог. Не могу и не хочу. Ну его к…
Значит, пришлось, хочешь не хочешь, искать помощи у убийцы:
— Слушай, Жора, меня вычистили!
— Откуда?
— Из ВУЗа.
— Кто?
— Да Васильковский вопросы задавал.
— Васильковский? Хромой, патлатый такой?
— Да, да, он!
— Ах ты, мать его!..
— Ты его знаешь?
— Как же, вместе в тройке работали. Такими делами заворачивали, душа вон! Пошли, я ему морду набью!
— Слушай, ты же помнишь мою фамилию, не перепутай.
— Не беспокойся, все будет на ять, как по маслу!
Зашли в канцелярию, народу порядочно. Останусь, думаю, лучше у дверей, а то он как начнет разворачивать свой лексикон!
— Здорово, Васильковский! Как живешь? Что же ты, мать твою, моего друга и товарища вычистил? Я его давно знаю и ручаюсь. Чтоб ты его сразу восстановил!
— Я же не знал. Если ручаешься, сделаем. Но напиши поручительство.
— Ну, готово! Видишь, как это у нас на ять делается? Как по маслу! Приходи ко мне, напишем.
Я пришел вечером: «Жора где-то пьет, раньше утра не жди». На следующий день утром: «Жора не пришел». Вечером: «Пришел как свинья пьяный и опять ушел».
Уже третий день, срок кончается! Всех знакомых на улице спрашиваю, не видали ли Жору? Один, наконец, видел: «Он, наверное, на Красной сейчас». Догнал его на Красной:
— Жора, я же тебя всюду ищу! Напиши, а то поздно будет!
— Ну давай бумагу!
Я заскочил в ближайший магазин (уже начинался НЭП):
— Ради Бога, дайте бумагу и чернил! У меня чистка!
Подробнее объяснять не надо было. Сразу все дали, а сами вышли на улицу, полюбоваться картинкой советской действительности.
— Где же писать?
— Да вот тут и пиши, сядем.
Сели мы на тротуар, ноги на мостовую. Час дня, вокруг народ.
— Что же писать?
— Пиши в комиссию по чистке, что меня знаешь и за меня ручаешься.
— Черт, неудобно писать!
— Пиши на моей спине.
Он начал писать, но потом заругался, неудобно… Я снял фуражку, сложил ее вдвое, положил на нее бумагу. Текст ручательства я забыл, помню лишь, что оканчивалось оно словами «чтобы его не вычистить».
