– Двадцать лет… Понимаешь ли ты?! – двадцать лет! – с начала фразы продолжил Владимир. – Словно камень в торбе я таскал свою душу. Был я киноактёр и – посмертно – поэт, а в театре сыграл Галилея, Хлопушу… – Голос Семёнова резко затих. – Я устал от борьбы против ватной стены, в сорок два мир покинув подлунный… Надо мною, лежащим в тисках тишины, жизнь текла в свистопляске безумной! Вечность, миг ли прошли – отворили тюрьму! Что же дальше? Как жить?! – От напряжения на шее Владимира выступили жилы, голос гремел так, что в чашке дяди Сосо задрожала ложка. – И спросить-то – некого. Проведите! Проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека…
Семёнов тяжело опустился на ближайший свободный табурет. Некоторое время на кухне царила тишина. Затем дядя Сосо, улыбаясь, покачал головой:
– Странный гость…
– Подозрительный гость! – кивнул Семён, глядя на Владимира.
– И кому же он может довериться? – поинтересовался дядя Сосо. Фыркнув, Семён махнул рукой:
– Мало, что ли, таких, что за евро горсть подарят ему своё сердце? – и тут же, без перехода, ломая навязанный ритм, заявил: – Однако всё это лирика, и не более того.
– В каком смысле? – поднял на него взгляд Семёнов.
– В том, что подобным образом, Володя, ты будешь добиваться своего до второго пришествия, – ухмыльнулся Семён. – Проще надо быть.
– То есть? – Семёнов потряс головой. – Не понимаю…
– Поставим вопрос так: ты – кто?
– Я? Человек!
– А точнее?
– Владимир Семёнов, кто ж ещё!
– Не-а… – Семён зевнул. – Никакой ты не Владимир Семёнов.
– Чего? – У Семёнова отвисла челюсть.
– Точнее, Семёнов, да не тот. Тот – умер. И похоронен давно. И справка об этом – с печатью – у наследников лежит. И скелет в могилке. Или у тебя прах в урне? А, неважно.
– А как же я?
– А ты – некто Семёнов, однофамилец покойного, вынужденный мигрант невесть откуда. Не родня. – отчеканил Семён чуть ли не по слогам. – А стало быть - свободен. Гуляйте, гражданин Семёнов.
– Но я же… это же я и есть! Я же вернулся…
– Ага, – равнодушно согласился Семён, – вернулся. Живой такой, весёлый, всем интересуешься. – Он прищурился, глядя Владимиру в глаза. – Небось, ещё и денюшков хотишь, да? А может, ты и вовсе не Семёнов. Так, мошенник какой-то, прикрывающийся честным именем покойного. А?
– Э, Семён, ты это… того… не гони. – Владимир помотал головой, как бы отгоняя наваждение.
– Я не гоню, я тебе ситуацию обрисовываю. Думаешь, тут все только и ждут, чтоб тебя любимого опознать? Ты в зеркало давно смотрелся?
