Но без них как жить на планете? Любоваться намордниками религиозных средневековых палачей, грязными ордами Чингисхана, черными эсэсовцами?
В страницу Истории Анна навсегда вписала бы свой постулат: без идеалов — не жить. Ни утром, ни вечером. Ни в нашем веке, ни через десять веков. Ни в море, ни в поле. Без идеалов любой простор окажется склочной кухней или местом для побоища во имя чужой алчности и зависти. Без идеалов человечество — просто помойка. В лучшем случае. В худшем — нагло поднесенный к чужому подбородку кольт. И на знамени каждой жизни должен быть вписан признанный всем человечеством идеал — светлого отношения к другому.
— Не огорчайся, — сказала Анна на прощанье подруге. — Ну, не повезло, явно не тот человек встретился. Пусть тебе поможет мысль о том, что у нас учились не только предатели. Слышала что-нибудь о Рахмане?
И напомнила: Рахман вновь прилетел в Россию, тайком, через три границы, потому что жил в это время не у себя на родине, а по заданию партии — в чужой стране. Но когда он узнал, что его Лена родила сына, тут же оказался в Москве, и они уже втроем вылетели к нему на родину.
Для Раи ничего из прежней жизни уже не имело значения. Она в этот момент вырывала из себя прежние чувства, будто дикую яркую лилию, прямо с корнями, вплоть до мельчайших нитей, которые обычно не летят за стеблем, а остаются в почве, чтобы дать жизнь еще какому-нибудь ростку. Но какие могли быть тут ростки, если вчера Фарука уже видели с другой девушкой? Родом из той же страны, что и он сам.
Поговорив немного о деревенском житье-бытье, — Рая работала директором сельского Дворца культуры и приезжала в МГУ на сессии, — она попрощалась и, словно птица с истерзанным крылом, медленно вышла в коридор. Больше ее в МГУ никто не видел. Зато каждый день на лестничных маршах встречался Анне Фарук со своей молодой женой.
Не общаясь с девушкой ни одного дня, он женился на своей соотечественнице, студентке из медицинского института. И теперь, когда шел рядом с Фатхией, то и дело приотставал на шажок, другой, чтобы полюбоваться статной фигурой своей чернокожей жены. Фарук с удовольствием разглядывал ее платье, руки, локти. Вскоре у них родился ребенок. И молодой муж с удовольствием носил картошку, стирал белье, гладил пеленки. Прошлое в его жизни, будто обмелевший пруд, затянулось мгновенно.
Студенческие годы закончились. Анне тоже выпадала иная жизнь. Жить ведь приходится всегда, даже тогда, когда идеалы твои утонули, будто железки в пруду. Горе, как островок, обходить как-то надо. Потому она — в районной газете.
