— Слушай, Палыч, копченой колбаски нам прислали, может, ее как-нибудь приготовить?
Бекешев отмахивался и ворчал:
— Употребляйте как она есть. Не издевайтесь над ней.
Старшина привез винный паек по полной норме, и в посылках было кое-что обнаружено.
На позицию выйдешь — в землянках говор слышен, посылки делят:
— Кому?
— Командиру.
— Кому?
— Андропову.
— Кому?
— Заряжающему. Что, самая малая досталась? Жаль, его подкармливать надо.
Часов в десять ко мне пришли командиры орудий.
— Товарищ командир взвода, как бы там в ноль часов по штуке на ствол фрицев поздравить?
Я и сам думал об этом. Данные для стрельбы подсчитал по школе в деревне Александровке. Наверняка там на Новый год офицеры соберутся. Школа цела, мне разведчики говорили. Но комбат ни в какую. Не положено, говорит, и спрашивать разрешения не буду. Заранее знаю ответ.
Жаль, конечно. И расчеты обиделись. Может, одного там пришибем — и то дело.
Командир батареи с политруком обошли расчеты и всех поздравили с наступающим Новым годом. Потом пригласили командиров взводов, старшину и Веру к себе. Сели за стол, и даже весело стало: есть куда ложку воткнуть. Выпили по одной. Старшина заявил, что старику все простительно, и обнял Веру, а мне видно, как его лапа через ее подмышку к груди ползет. Вера плечами передернула, стряхнула.
Чокнулись. Встретили Новый год. С непривычки здорово в голову ударило. Я на старшину волком стал глядеть, он от Веры отодвинулся. Я встал и, не одеваясь, вышел из землянки.
Ночь морозная, звонкая. На катке бы в такую ночь или на лыжах! Вдруг впереди огонь сверкнул — тяжелый миномет бабахнул. Слева вспышка — дивизионка врезала. На переднем крае пулеметы заголосили. Сзади донесся тяжелый раскат. Ах так? Я подбежал к бывшему своему орудию и сказал дневальному:
— Один снаряд, трубка сто тридцать пять, — и в дверь землянки крикнул: — Голубев, я из твоей пушки пальну!
Азимут и угол возвышения я запомнил, установил. Был когда-то неплохим заряжающим. Снаряд как миленький вошел в патронник. Брызнуло оранжевое пламя, зазвенело в ушах.
Пошел обратно и столкнулся с комбатом.
— Кто стрелял?
— Я стрелял по школе в Александровне.
— Предупреждал же, — проворчал комбат и спустился в свою землянку.
Еще по одной налили — дверь распахнулась, кружки подпрыгнули.
— Что это?
— Четвертое орудие вдарило.
— Прекратить сейчас же! — рассердился комбат, а политрук заметил:
— Ладно уж, пусть. Хоть этим отведут душу. А может, и действительно кого-то и зацепят там.
