Лазурь, густея в сумерках, уже сулит покой
деревне натрудившейся, усталой.
Промчался одинокий всадник запоздалый…
Девицы утомились болтовней…
Луна восходит на вечерний небосклон
и навевает сон,
быть может, и печальный, но отрадный,
и разливается по-над селеньем он
рекою неоглядной.
Сон в темноте ночной — он смог бы
сравниться с чернотой созревшей смоквы.
Сон под луной — притихло, наслаждаясь отдыхом, село,
так птица спит, клюв спрятав под крыло.
Когда мы спим
в ночь полнолунья на спине,
то в бездну мы низвергнуты во сне,
не защищенные и малым отзвуком земным.
А на поверхности сияющего диска
луны увидеть можно близко
в Египет уходящее Святое
Семейство
>{53}; вот они все трое:
с Младенцем на руках Мадонна, рядом с ней
Иосиф с посохом, старик согбенный.
И светло-серый ослик неизменный
бежит по лунным пажитям смешной трусцой своей
>{54}.
И нежится под синим покрывалом небосклона
душа селенья — аргентинского исконно.
