Андре сует руки в карманы и идет через лужайку.
— Смотрю, ты любишь рождественские елки, — говорит он Джоди, старательно глядя мимо нее на дерево.
— Я точно выбрала другую, — отвечает Джоди.
Поразительно, но ее голос совершенно спокоен.
— Иди сюда, помощник, — говорит Андре Саймону.
Он указывает сыну на верхушку ели и велит держать ветки — так Саймон будет считать, что помогает. Затем Андре поднимает елку и тащит ее по ступенькам.
— Ты не обязан, — говорит ему Джоди.
— Знаю, — отвечает Андре. — Но я уже начал.
Джоди берется за длинные ветки и помогает пронести елку в дверной проем. Джоди прекрасно представляет, что ее ждет; весь вечер придется сметать с пола иголки. Элизабет Ренни просит быть поосторожнее, чтобы не потянуть спину. Она достает сумочку и роется в кошельке.
— Большое спасибо. — Она протягивает Андре пятидолларовую банкноту.
Андре пятится и мотает головой. Если бы не Саймон, он позволил бы Элизабет Ренни самостоятельно сражаться с елкой, лишь бы не встречаться с Джоди.
— Тогда отдайте мальчику, — говорит Элизабет Ренни, когда Андре отказывается от денег. — Он помогал.
Саймон берет деньги без размышлений.
— Спасибо, — подсказывает ему Андре.
— Спасибо, — говорит Саймон миссис Ренни.
Саймон выбегает из двери, пока у него не отобрали деньги. Элизабет Ренни почему-то чувствует себя лишней на собственной кухне. Между Джоди и Андре явно что-то происходит, и миссис Ренни берет пальто с крючка и выходит вслед за Саймоном на крыльцо. Она закрывает за собой вторую дверь. Оставив внучку и соседа на мгновение наедине, она становится соучастником.
— Что ты хочешь купить? — спрашивает миссис Ренни у Саймона. — Самосвал?
— Не-а. — Саймон балансирует на последней обледенелой ступеньке. — Кровать для крольчихи.
На кухне у Андре и Джоди горят руки от еловых иголок.
— Прости меня, — говорит Андре.
— Ерунда. — Джоди понятия не имеет, за что он извиняется.
— Вовсе нет, — возражает Андре. — Если бы я был другим человеком…
Он умолкает. Бессмысленно говорить и даже думать о подобном.
Джоди видит, что он нервничает. Он все время оглядывается на ее бабушку, которая стоит за дверью и отвлекает Саймона.
— Я собиралась все ей рассказать, — произносит Джоди.
Андре молчит и не шевелится, но совершенно ясно, что он в ужасе.
— Но передумала.
Вообще-то Джоди передумала только сейчас.
— И слава богу, — говорит Андре.
Его бросает в пот.
— Папа! — кричит Саймон с крыльца.
Элизабет Ренни поворачивается к ним с виноватым видом. Разве можно надолго занять разговором такого мальчика, как Саймон, вечером перед Рождеством?
