Да, пусть Цезарь будет велик, но Рим пусть будет свободен.
Боги, владычица Индии — раба на берегах Тибра,
Что нужды, что ее имя царит повсюду
И что ее зовут царицей, тогда как она в оковах.
Какая польза моей родине, римлянам, которых ты презираешь,
Знать, что у Цезаря явились новые рабы,
Гордые персы не враги нам,
Но у нас есть больший враг. И я уверен в этом.
Вот почему Робеспьер, предупрежденный Сен-Жюстом, находился в этот вечер в Национальном театре. Он прекрасно понимал, какое страшное оружие попало бы в руки его врагов, если бы им удалось сделать всеобщим достоянием обвинение, которое они направляли против него.
Тем не менее Марсо напрасно искал его в этом ярко освещенном зале, и его взор, утомленный бесплодными поисками, упал на группу у оркестра, громкий и оживленный разговор которой привлекал к себе всеобщее внимание зала.
— Я видел сегодня нашего диктатора, — сказал Дантон. — Нас хотели помирить.
— Где же вы встретились?
— У него; мне пришлось подняться на третий этаж к нашему неподкупному.
— О чем же вы говорили с ним?
— Что я знаю, как меня ненавидит комитет, но что я не боюсь его. Он отвечал на это, что я ошибаюсь, что там не имеют дурных намерений относительно меня, и нам необходимо объясниться.
— Объясниться! Объясниться! Это хорошо с людьми добросовестными.
— Справедливо, так я ему и ответил; тогда он нахмурил лоб и крепко сжал губы. Я продолжал: «Конечно, надо обуздать роялистов; но делать это необходимо осмотрительно и не смешивать военных с невиновными. — А кто же сказал вам, — отвечал сердито Робеспьер, — что осуждали невиновных? — Что ты скажешь? Не было случая, чтобы осуждали невиновных!» — воскликнул я, обращаясь к Геро де Сешелю, который был со мною. И ушел.
— И Сен-Жюст был там?
— Да.
— Что он говорил?
— Он проводил рукою по своим прекрасным черным кудрям и время от времени поправлял свой галстук.
Сосед Марсо, сидевший с ним рядом, обхватил руками голову, задрожал, из его уст послышался легкий свист; Марсо не обратил на него внимания и стал следить за Дантоном и его друзьями.
— Франт! — заметил Камилл Демулен о Сен-Жюсте. — Он так высоко ценит себя, так высоко держит на плечах голову, точно он коронованная особа.
Сосед Марсо поднял голову, и генерал узнал в нем красавца Сен-Жюста, бледного от гнева.
— А я, — громко воскликнул он, подымаясь во весь рост, — я заставлю тебя, Демулен, нести твою голову, как святой Дени.
Он повернулся, все расступились перед ним, чтобы пропустить его, и он вышел из театра.
