Шкуры для рэгэм (покрышек) тщательно продублены и выкрашены отваром из ольховой коры в изысканный красновато-коричневый цвет. В этот цвет красились и одежды индейцев, и одежда наших чукчей.
Но это еще не само жилище. Это чоттагын — холодная часть, где занимаются хозяйственными работами. Если сравнить ярангу с северными русскими жилищами, то чоттагын будет крытым двором, а сам дом ставится уже внутри его.
Человек живет в пологе. Точнее, спит и отдыхает в нем. Полог представляет собой параллелепипед, этакий вытянутый короб из самых лучших оленьих шкур. Наверху этот четырехугольный мешок держится на горизонтальной палке. Палка эта подперта снизу массивными шестами с рогатками на концах. Верх полога привязан к каркасу яранги. Этот короб, в котором может свободно разместиться человек десять, сшит из шкур шерстью внутрь. Передняя стенка его поднимается, и тогда он напоминает сцену в старинных театриках.
Под голову чукчи, как истинные спартанцы, клали общую подушку — бревнышко по всей длине полога. Одеялами служили сшитые нежнейшие шкуры пыжика — олененка.
В самый лютый мороз стоило двум людям залезть в полог и опустить переднюю стенку, как он от человеческого тепла нагревался так, что приходилось раздеваться догола. Женщины так и сидели в пологе в одних набедренных повязках. Надевали керкер (комбинезон), только покидая полог.
Мать Володи прилежно шила. Под центральной треногой тлел костерик, над ним остывал подвешенный чайник.
Володя поговорил с ней по-чукотски и объявил:
— Имя моего прапрадеда — Хилино.
— Спроси, кто у него были братья и сестры.
Володя перевел вопрос, выслушал ответ и сказал:
— Она не знает.
— Спроси, кто знает.
Старуха некоторое время задумчиво смотрела на меня, а потом что-то неторопливо сказала сыну.
Тот тоже подумал и обратился ко мне:
— Сейчас все поехали в личное стадо. Там все старики собрались. Мать не едет, потому что плохо себя чувствует. Может быть, поедем вместе?
Это было замечательное предложение. Старики обычно неохотно пускают чужих на свои праздники. Не то чтобы они относились к другим людям плохо. Просто они, как и все, предпочитают свои семейные дела решать без посторонних. А для этнографа заманчивее всего проникнуть в самое сокровенное. Ведь любой знает, что путешественник не много узнает о других, если он будет только слоняться по улицам.
— А старики разрешат, Володя?
— Если мать предлагает, значит, разрешат.
На коррализацию личного стада и впрямь собрались все старики с фактории. Настроение у всех явно приподнятое, одежды самые новые.
