Ахалькут разобрал правую и левую вожжи и связал их. Он успел снять с оленей лямки, когда вышел силач. Он не спешил.
— Эти люди совсем до отчаянья дошли, — лениво выговорил он, став у входа и уперев в бедра руки, — со мной мериться уже детей посылают. Эй, мальчик, у тебя, наверное, уже «мака» мокрая…
Сердце Ахалькута уже звенело от злости. Это только у маленьких детей бывает «мака» — шкура между ногами, закрывающая прорезь на штанах. Эта гора мяса, еще не испытав его, уже оскорбляет!
— Сильнее тот, кому отомстить нельзя, — сказал Ахалькут срывающимся голосом.
Рука сама взлетела с копьем, и оба оленя рванулись с места.
Ахалькут побежал. Сначала он и не чувствовал, как ноги несут его. Только злая кровь билась в висках да в глазах расплывались яркие круги. Он голосом и копьем гнал оленей, держа одной рукой обе вожжи. Он бежал так, что вожжи и не натягивались совсем.
Олени мчались тем ровным бегом, который отличает животных, обученных большими мастерами. Они шли без рывков и замедлений. Было видно, что силы их иссякнут не скоро.
Ахалькут бежал между равномерно колышащимися спинами и стал постепенно успокаиваться. Он естественно вошел в нужный ритм и совсем не думал о том, как двигался. Он хладнокровно рассчитывал дорогу, которая была бы не под силу любым преследователям: «Сейчас к черному камню… На нарте прямо не проедешь. Надо крутиться по снежным местам, по берегу реки… Прямо — короче… Не успеют догнать, пока прибегу к ущелью… Там вверх можно только глубокой расселиной пробежать… По ней только один олень может пробиться… Эти олени с Чукотки смогут ли вверх по каменной дороге идти?.. Там меня уже не догонят. В узком месте мое копье, как родной брат, не выдаст», — думал Ахалькут.
Уверенность заставила Ахалькута бежать медленнее и ровнее. Он даже ни разу не оглянулся. Он смотрел только вперед, заранее выбирая путь, спрямляя его, нацеливаясь только на темное пятно у подошвы горы, от которого шел вверх едва видимый глазу зигзаг расселины.
Перед входом в расселину он увидел, как еще далеко, сбоку, мчатся две упряжки. «Опоздали», — подумал Ахалькут, и ему стало весело.
Он не торопясь развязал ремень, соединяющий наголовники оленей, и легонько кольнул копьем правого, тесня его к узкой щели. Чужой зверь запрыгал, пригибая голову, сильно натягивая вожжу.
Юноша схватил его за рог и силой втащил в узкий коридор. Он опять поднял копье, но рогач метнулся вверх, волоча вожжу. Ахалькут успел ухватить ее за конец и, удерживая рвущегося оленя, стал завязывать ее на наголовнике второго, левого оленя. Тот стоял спокойно, раздувая бока и жадно захватывая воздух открытым ртом. Он сам ринулся вверх без понукания.
