И в итоге в среде русской аристократии Меншиков и его клевреты оказались на положении изгоев. С ними считались, перед ними порой заискивали, но искренних друзей и союзников любимец царя не приобрёл. Князь понимал — единственной гарантией его благополучного существования является царская милость.
Казалось, ему нечего опасаться — Пётр прощал своему любимцу всё, но как раз в это время здоровье царя серьёзно пошатнулось. Меншиков знал это лучше, чем кто-либо другой, — личным медиком царя был англичанин Роберт Эрскин, который до того более 5 лет являлся его личным врачом. История болезни Петра долгое время была предметом мифологии и спекуляций. Даже сейчас в публицистических работах можно встретить утверждения, что царь страдал венерической болезнью, от которой впоследствии и умер. Современные историки медицины, основываясь на сохранившихся документах, определяют болезнь царя как стиктуру уретры, осложнившуюся гнойным циститом и, возможно, хроническим гепатитом. Для лечения Пётр неоднократно пользовался минеральными водами, вот и в 1711 году, как раз перед свадьбой сына, он воспользовался услугами знаменитого Карлсбада.
А вот отношения с наследником у Меншикова не сложились. Алексей не любил князя за низкое происхождение, пренебрежительное отношение к себе, а главное — второй брак отца. Меншиков в свою очередь не воспринимал наследника всерьёз. Историк Николай Павленко приводит описание примечательного эпизода, показывающего характер их отношений:
«Однажды во время устроенного Меншиковым обеда, на котором присутствовали высшие офицеры дислоцированной в Померании русской армии, в том числе и царевич Алексей Петрович, зашёл разговор о дворе его супруги принцессы Шарлотты. Меншиков отозвался о нём самым нелестным образом: по его мнению, двор был укомплектован грубыми, невежественными и неприятными людьми. Князь выразил удивление, как может царевич терпеть таких людей. Царевич встал на защиту супруги: раз она держит своих слуг, значит, довольна ими, а это даёт основание быть довольным ими и ему. Завязалась перепалка. Меншиков возразил: „Ты слеп к своей жене, она тщеславна“.
Царевич воскликнул в ответ: „Знаешь ли ты, кто моя жена, и помнишь ли ты разницу между ней и тобой?!“
Меншиков: „Я это хорошо знаю, но помнишь ли ты, кто я?“
Царевич: „Конечно, ты был ничем, и по милости моего отца ты стал тем, что ты есть“.
Меншиков: „Я твой попечитель, и тебе не следует со мной так говорить“.
