Ви села напротив Софи и взяла ее за руку. У бабушки была большая и теплая ладонь, а на пальцах множество колец, под которые забилось тесто.
— Выговорись, птичка.
— Ненавижу, когда они ссорятся! — крикнула Софи.
— И правильно. Не след им при тебе скандалить. Да только они всегда так делали, даже когда твой папа только ухаживал за мамой. — Она сжала ее руку и наклонилась поближе, обдав Софи ароматом выпечки и «Красных роз» Ярдли. — Помню, как он поменял свое имя. Вообще-то мать назвала его Лесли, в честь актера Лесли Говарда — уж больно его любила. А сынок-то, как с Джиной моей познакомился, взял и подал в газеты объявление, чтоб отныне все его Фергусом Бедфордом звали. Мама твоя жутко рассердилась. Заявила, что терпеть не может людей, которые стыдятся своего происхождения. Даже оправдаться ему не дала. Я заперлась на кухне и не вмешивалась. А потом глядь: они уже за ручки ходят, целуются-обнимаются, как будто и не было ничего. Больше они это не обсуждали.
— Да, только теперь они за ручки не ходят!
Ви понимающе кивнула. Внучка выглядела утомленной; может, из-за экзаменов? Она так усердно учится. Да еще увлеклась этим окаянным вегетарианством… Джина с Софи много раз пытались убедить бабушку, что белки есть не только в мясе… Напрасно. Ви хотелось как следует накормить эту бледную худенькую девочку с тонкими руками. Будь ее воля, она бы приготовила Софи жаркое и чудный пудинг.
— Птичка, я, конечно, могу поговорить с мамой, но вряд ли она меня послушает.
Софи покачала головой:
— Не послушает. Да и вообще я не за себя расстраиваюсь, а за них.
— Ну конечно, родная. Благослови тебя Бог!
— Я… я просто не хочу слушать их крики! — с жаром проговорила Софи, чувствуя, как уже второй раз за день к горлу подступает ком.
— А уйти нельзя? Устрой себе передышку.
Софи потрясла головой.
— Ты же знаешь, я рада тебе помочь…
Девочка кивнула:
— Знаю, знаю. Не нужно. Я на работу устроилась, чтобы копить на путешествия. Хилари приняла меня в «Би-Хаус».
Ви фыркнула.
— И кем же? Посудомойкой?
— Ну, вроде того…
— За три фунта в час?
— Мне всего лишь шестнадцать. И я правда хочу сама заработать…
— Понимаю. — Ви поцеловала внучку. — Понимаю. Деньги приятнее зарабатывать. — Она встала. — Ну, пора ставить чай. Интересно, что будет, если я поговорю с Хилари?
— О маме с папой?
— И о тебе.
Софи задумалась, перебирая бусы.
— Мама все время разговаривает с Хилари. Мне кажется…
— Что, милая?
— Мне кажется, не стоит с ней говорить. И маме бы не стоило. А нам тем более. Вообще не нужно никому это обсуждать, анализировать; так только хуже, понимаешь? Я из-за этого чувствую себя виноватой! — Софи заплакала, прикрыв глаза рукой. — Как будто не в свое дело лезу!
