— Как члены общества, мы должны признать, — сказала Хилари как-то раз, повернув к нему свое красивое точеное лицо и глядя мимо, — что на детях свет клином не сошелся. Для некоторых женщин материнство превыше всего, но не для меня. Да, дети будут с тобой всю жизнь, но настоящие друзья тоже. В конце концов, для продолжения рода приспособлены лишь наши тела.
— Э-э… — только и смог ответить Лоренс. Он на миг представил, что Хилари беременна от него, и ему стало не по себе.
— Я не желаю, — продолжала Хилари, посмотрев на него, — быть какой-нибудь Мадонной или изможденной матерью, которая двух слов связать не может и дальше подгузников ничего не видит. Понимаешь?
— Да, — выдавил Лоренс.
— Кому-то надо рожать, а кому-то — нет. Последние вправе выбрать занятие себе по душе.
— Да.
— И нельзя утверждать, что они неполноценные женщины, только потому, что у них нет детей.
— Да.
— И вообще ужасно, когда о ребенке пекутся всю жизнь. Матери должны знать меру.
— Да. Хилари, зачем ты все это говоришь?
— Потому что часто об этом думаю.
«Ну не могу я, — решил Лоренс вечером, бродя по пыльным ветхим комнатам „Би-Хауса“, — не могу жениться на девушке с такими убеждениями, Я очень ее люблю, но мне хочется нормальной семьи, детей. Пусть не сразу, позже. Может, продать эту развалюху поскорей да отправиться в путешествие? Потом посмотрим, соскучится ли по мне Хилари».
— Если ты уедешь в Австралию, я буду по тебе скучать, — призналась она через пару дней.
— Правда?
— И вообще поездка в Австралию — это ужасно банально.
Он взял ее ладонь и внимательно рассмотрел, как будто гадал по ней.
— А что тогда не банально?
— Например, придумать что-нибудь с «Би-Хаусом».
— Что?
— Ну, не знаю… В гостиницу его превратить? В маленькую частную гостиницу.
Он закрыл глаза.
— Ты бы мог пойти на курсы по гостиничному делу. Мы оба могли бы.
— Ты же хочешь стать врачом!
— Раньше хотела.
Она улыбнулась — широко, открыто. Ее глаза за очками светились. Лоренс, не плакавший с самого детства и даже позабывший, каково это, вдруг разрыдался. Много, много позже, когда они совсем разомлели от поцелуев, Лоренс сказал:
— А как же дети?
Хилари подняла глаза к небу. Он снял с нее очки — на этот раз она не сопротивлялась. У нее был нежный и робкий взгляд.
— Я не против. Заведем одного или двух. Они же будут твои.
Был год 1970-й: через шесть лет родился Джордж, через восемь — Адам, а через десять — Гас. Лоренс еще не рассказал Хилари про Джину.
— Кто такая Джина?
