— Впущу тебя? Ты имеешь в виду… — произнес Уэбб.
— Да, если впустишь меня в свой мозг. Наши разумы не просто похожи, они совершенно идентичны… Их сходство… — Дайнин говорил сбивчиво, торопясь объяснить, — Нет, к сожалению в вашем языке не существует термина, определяющего это сходство. Но такое сходство означает, что я могу переселиться в твой мозг, если, конечно, ты впустишь меня… Понимаешь, в твоем мозгу способны сосуществовать два разума, два сознания одновременно… и они со временем сольются в единое целое. Твое сознание впитает мое, и ты станешь обладателем моих знаний и опыта. Конечно, слияние займет длительное время. Мозгу необходимо время, чтобы приспособиться к двум разумам, двум сознаниям, чтобы создать новые нервные связи. Но, в конце концов, это произойдет…
— Ты хочешь, чтобы я впустил тебя в свой мозг? — озадаченно пробормотал Уэбб.
— Да, Уэбб, пожалуйста. Но я смогу сделать это только с твоего согласия. И… я обещаю, что тело по-прежнему останется твоим. Ты не утратишь своей личности, своей — как она у вас называется? — духовности. Зато приобретешь часть моей.
Хилдрет кивнул, с состраданием глядя на измученного умирающего человека, и коснулся плеча Дайнина.
— Что нужно делать? — спросил он.
— Спасибо, Уэбб, — сказал Дайнин и закашлялся. По его пальцам, прижатым ко лбу, струйками потек пот. Немного успокоившись, он с усилием произнес:
— Тебе необходим какой-нибудь предмет, чтобы на нем сфокусировать взгляд. У тебя есть что-нибудь блестящее? Металлическая пряжка или нож?
— Лупа подойдет?
— Вполне, — голос Рона задрожал. — Всмотрись в нее, Уэбб. Найди сверкающую точку и сосредоточься на ней. Думай о ней. Думай о сверкающей точке.
Уэбб повертел лупу в руке, ловя отражение прячущегося солнца. В его ушах звучал слабый голос Дайнина, повторяющий: «Думай о свете, Уэбб. Думай о том, что вокруг не осталось ничего, кроме света. Только эта искорка света…»
Склонив голову набок, Уэбб поймал-таки солнечный блик; рука дрогнула, лучик подмигнул, но Уэбб продолжал смотреть. Голос Дайнина перешел в шепот, а потом стал почти неслышен… Уэбб не видел больше ни лупы, ни леса, ни умирающего рядом с ним человека, ничего… Лишь нарастающий шум ветра в листве деревьев, который постепенно усилился до рева бури, и понес его, как осенний листик, прочь из окружающего мира, в пустоту вселенской бездны.
Бестелесное «я» Уэбба сжалось в бездонной черноте: затерянное, удивленное, испуганное. Дружелюбный голос Рона, донесшийся прямо из пустоты, вернул Уэбба к жизни.
