— Ты хочешь меня напугать?
— Нет, предупредить. Пустыня — не для слабых.
— Тогда — увезти отсюда к себе?
— Здесь нет ничего не нашего, и первый твой шаг вовне будет означать причастность к нашей жизни и согласие с нашим делом.
Марина хотела сказать, что этого её согласия как раз никто и не спрашивал, но нечто остановило дерзкий язык. Слишком выразительно блестели глаза на полоске смуглого лица, ловя её не прикрытый ничем взгляд, втягивая в себя, побуждая к искренности.
— Тогда чего же ты хочешь, Кахин? — спросила с расстановкой.
— Одну тебя, — ответил тот. — Мой народ обучен преодолевать многие расстояния и границы, которые ставят другие. Когда-то он был единым. Позже нас раздробили на семь частей, разбросали, как Озириса, по семи странам — Мали, Нигер, Буркина Фасо, Марокко, Мавритания, Алжир и Ливия получили от нас своё. Покойный диктатор хотел сотворить благо всем, в том числе нам, и мы служили ему. Служили верно, хотя быстро поняли: одно Прокрустово ложе на всех неизбежно провоцирует резню. Зарезали и нашего патрона, оттого плату за служение придётся брать с кого-то другого. Со всех.
— И с меня тоже?
— Нет, и зачем? Ты воплощение Великой Матери. То, чему должно свершиться, — свершится именно через тебя. Пойдём отсюда, — сказал он тоном, который при своей мягкости не терпит возражений. И именно благодаря мягкости.
Кахин поставил на колени своего белого мехари, подсадил девушку в седло — полосатый ковер с двумя возвышениями спереди и сзади — и сам вспрыгнул позади неё, захватив в руки узкий повод. Верблюд степенно поднялся, накренив седоков на один борт, и неторопливо пошагал вперед. Спутники двинулись вслед за ними.
Это было похоже на морскую качку, и Марину сразу и очень резко замутило. Сказать об этом она постеснялась — удивительное дело, никогда прежде не случалось такого. А потом все прошло так же вмиг, как и началось.
— Пятнадцать миль надо пройти до конца Ришатского Клейма, — проговорил Кахин за её спиной, — а потом еще столько и полстолька. Я бы мог устроить тебя позади, но тому, кто смотрит вперёд, куда легче. И ты ростом ниже моих плеч, оттого не помешаешь править.
Незнакомые, скрытные запахи обступили девушку — верблюжьего пота, горячего песка и камня, мелких животных, которых, она, казалось, видела носом, а не глазами, что почти совсем закрылись. Постепенно она свыклась и даже начала находить прелесть в самом здешнем пекле. Ничто не мешало ветвистым деревьям — прозябать здесь и даже выбрасывать редкий цвет, ящерицам и тушканчикам — безмятежно спать в прохладной песчаной могиле до тех пор, пока не разбудит луна. Изредка посреди скудной осенней растительности паслись антилопы, гривистый баран со своего горного склона провожал взглядом путников, змея струилась живой сталью на месте высохшего ручья.
