— Теперь мне будет казаться, что это я сам срубил дерево, — признался он приятелю.
Тот лишь отмахнулся:
— Эффектная штучка для серег или подвески — строгая, лаконичная. Только я вот что думаю: ты ведь ни одной из моих работ как-то не сподобился видеть. Для тебя камень — просто одноцветное или пестрое пятно. С таким невежеством надо бороться, дружок, и до полного его уничтожения!
Он привел веганца к себе в мастерскую и начал вынимать из ларцов и ящиков различные изысканные вещи и заготовки для них: вставки, пластины, пустые оправы из золота, серебра и платины, грубые и причудливые кулоны, оправленные в сталь, кожу или дерево, целые картины, написанные самой природой. Большинство картин вначале походили на творение абстракциониста или пуантилиста, являя собой паутину трещин с яркими точками в узлах, выразительный хаос цветных пятен — но глаз нашего веганца постепенно учился видеть иное. Древесный опал нежно-соломенного цвета показался ему пустыней, в белизне другого опала прорастали, ветвясь, темные, как бы влажные от дождя деревца. Теплая матовая чернота снежного обсидиана была чревата холодными звездами; в разломах яшм появлялись и исчезали странные космические картины иной жизни, но иногда то был просто побуревший дагерротип, от времени ставший почти неразборчивым. Плакучие ивы над брошенным прудом угадывались на нем, разваленная гать черед обмелевший пруд, извилины тропок на привядшей осенней траве и на одной из троп — чья-то согбенная фигура.
Всё то были еще соизмеримые с разумом чудеса; агаты же сразили веганца наповал. На одном из них, вкрадчиво и как бы маслянисто блестящем, был мир глубокой зимы: скудное белое небо и пышная белизна земли, а в прогале среди их обоюдного света темнели два узких темных пятна: речная полынья, точно сабля, брошенная в сугроб, и полускрытый снежной шапкой домик на речном берегу. Была здесь и весна: тихий, мокро зеленеющий луг и набухшее грозой небо над ним. И лето: озеро под облаками, ровные линии тихих волн, камень в воде, парус на горизонте. Больше всего, однако, было здесь осени: чернь и золото рощ, тусклый хризолит кустарников — можно сказать, самоцвет в самоцвете.
Раньше видел наш веганец всякое искусное ремесло: и малахитовые шкатулки, и объемные фигурки, составленные из многих поделочных камней, подобранных в тон изображаемых лица, кожи, шерсти и одежды, и многоцветные, благородные флорентийские мозаики, янтарные шкатулки и панно. Не трогала его их красота и искусность, но вот внезапно открывшееся ему естество камня прилегло к самому сердцу.
