— Это вам обеим не труднее, — смеялись Малик и Горан. — Что с вас, хрупкие вы наши, взять.
Они смеялись, но были правы: и тот и другой пол соблюдал, вкупе с бескорыстием, поистине монашеское целомудрие. Возможно, от усталости, но скорее из принципа.
Через два месяца с небольшим работа по благоустройству подошла к концу. Наступил учебный сентябрь.
Никакая вина не позволяет оставить ребёнка без школьного аттестата.
Аркадий Игоревич протянул своё удостоверение охраннику с автоматом.
— Подписал господин Солодков как главный опекун-попечитель, — проговорил он.
— Вижу-вижу, — добродушно пробурчал страж. — Опекун и восходящая звезда. Навсегда к нам?
— Хуже. С испытательным сроком.
Оба поняли двусмысленность сказанного — надо же, на воле всё наоборот! — и рассмеялись.
— Ну, удачи вам. Вроде как вам спальня-кабинет в школьном корпусе положена, вы поинтересуйтесь.
Солдат козырнул и отдал «корочки».
Плодовые деревья стояли почти без листьев, но кусты за лето прижились: выпустили побеги и стояли в разноцветной листве. Астры не успели подвять, георгины — испытать на себе силу заморозков. Хризантемы размером едва ли не в кочан капусты и такого же зеленовато-белого цвета распространяли свежий, чуть горьковатый аромат, смешанный с духом тучной земли. Не хуже благоухали и пряные травы в подобии монастырского садика — судя по свежести, они прорезались неделю назад. Тыква размером с мельничное колесо важно расселась на гряде — оттого казалось, что внутрь ограды укатилось солнце с небес.
Вот уж не думал, что здесь такая идиллия, подумал Аркадий. Особенно после того, что рассказал Витош. Весь мир с его муравьиной вознёй под серым небом — по ту сторону.
Железная дверь в торце одного из бараков была распахнута настежь. Внутри крашенных нежно-зелёным стен, от пола, вымощенного гладким камнем, до потолочных стропил висела стерильная тишина. Здесь тоже была охрана — незнакомый детёныш лет двенадцати от силы, стриженый и с ног до головы в сиреневом полартексе.
— Я преподаватель, — Аркадий снова достал пропуск. — Двенадцатый класс…
— Да пока другого и нет, дон Арриго, — подросток улыбнулся. Оказалось, это девочка, и прехорошенькая. — Вы не против, если и я буду вас так звать? Мы пока в старый лицей ходим, а сюда только по возможности.
— Вторая школа, получается?
— Почти, — девочка показала на другую дверь, деревянную, с аккуратной, белой по коричневому, надписью: «Класс Прима».
Он открыл дверь, вошёл…
И очутился перед своими прежними учениками.
