— Я… был прав, — из-за того, что губы точно слиплись, а в горле стоит жёсткий комок, Алексей не может выдавить из горла нужной интонации.
— Нет. Гая учила Зорика приёмам самозащиты.
— Провокация.
— Разумеется, и она, — кивает женщина. — Умение полностью контролировать своё тело — тоже часть науки. Они оба не имеют права поддаваться обычным человеческим слабостям.
Не обычные люди. Не люди.
С этой мыслью пациент снова отключается. Проваливается в нудную боль.
И вновь без конца переживает, пережёвывает рукописи, написанные утончённым мужским, квадратным женским почерком. Снова проигрывает финальную сцену во всех стыдных подробностях.
«Я же захотел мальчишку, — внезапно соображает Алексей. — Он меня заставил опозориться. Но это было как спазм. Аффект».
«Ты думаешь, за тобой не было ещё потаённого, в сто раз более стыдного греха? — спрашивает тьма строгим голосом Эрдэ. — Ты ведь всегда желал свою дочь для себя. Как и пасынка. Границ официальной пристойности ты никогда бы не переступил, если бы не случай. Довольно тебе было, что дети признают тебя хозяином их тела. Только ты всё больше начал сомневаться в том, что твою отцовскую власть признают. Оттого при первом испытании распалился напрасным гневом».
«Меня и самого чуть не убили».
«Что же — око за око… Я знаю, что это варварство. Но разве прямодушное варварство много хуже изысканного просвещения? Утешься. Я испытывала такое же собственническое чувство к сыну, хоть не на такой срамной подкладке. Помнишь, как я тосковала по малышу, хоть он был в надёжных и любящих руках? Помнишь, я полагаю…Надо понимать о себе, в себе худшее. Не строить иллюзий».
«И ещё мне временами очень больно».
«Это скорее благо. Чувство боли, как и чувство любви, побуждает выйти за скудные пределы своего естества. Почти по Гумилёву».
«Неужели прямо так?».
Алексей снова исчезает из себя самого. Приступ и его снятие, боль и обезболивание чередуются — оттого кажется, что в минувшем или будущем состоянии спрятана некая конечная истина о нём самом, О строении универсума, микрокосма в макрокосме. Движок переключателя… Качели…
Я заразился умными словами, думает Алексей. Как тот… варвар или совсем наоборот. У меня двойная жизнь, как у героя феерического опуса, который назван почти как Каммерер. Или как мощный внедорожник. Явно работы потерпевшего, а не девочки — в наркотическом полусне Алексей кривит губы в усмешке, вспоминая. Вложено в «Попытку к бегству», но не слишком совпадает по содержанию.
