— Будто утомилась и заснула, — кивнула Эля. — А потом не захотела просыпаться. Я такое знаю по опыту.
Но зато вот Гаечка, птенец…
— Синица? Как же она вписана в метрику?
Необычное слово. Ну да, в свидетельство о рождении, так?
— Гаянэ. Так мама захотела.
Чья мама — он специально не уточнил. Их в семье три: одна мёртвая и две живых и далёких. Самая далёкая, мамина мать, заграничный литературовед, хотела внучкой Гаяну. Гаяна, дочка матери Марии, которую выманил в Союз «красный граф» и писатель Толстой. Но Алексей внёс небольшую армянскую поправку в честь знаменитого поэта.
Гаянэ ты моя, Гаянэ…
Дочка. Награда, какой ему хватит на целую жизнь вперёд. Алексею никогда не приходило в голову, что на такую жизнь не достанет его самого — даже с учётом больших денег за патенты — и хорошей гувернантки. А тут вдруг возникло в уме.
— Хорошо мы тут с вами разговариваем, — улыбнулась Эля. Зубы крупноваты, но чистые, и запах изо рта свежий. Аромат прохладной ухоженности от тела даже в летнюю жару.
— Сам удивляюсь. Я вообще-то интроверт.
— Неужели? — снова улыбка. Дуновение покоя и чистоты.
— Я имею в виду, что вы необычный интроверт: такой открытый. Светлый, а не тёмный, если вы понимаете.
— В нормальных условиях я жутко замкнутый, если вы об этом.
Но какие милые ножки у этой Перл… откуда еврейское имя? У этой смуглой жемчужины. Туфельки на низком каблуке, тонкие колготки, несмотря на летнюю жару, — ах, это, наверное, из-за экзамена. Задним числом мужчина соображает, что не предложил свою помощь по доставке сумки с учебниками на место. Но её бы, пожалуй, и не приняли, эту помощь. Своя ноша не тянет, а незнакомец вряд ли заслуживает доверия.
Поезд разгоняется между остановками. Механический голос предупреждает на каждом торможении, сообщает станции. С азартным гвалтом предлагают товар продавцы. Не купить ли роскошное детское издание сказок у книгоноши? Или горячие пирожки, обжаренные в железнодорожном масле? Двое переглядываются, пробуют объясниться без слов: как бы не получить расстройство либо от того, либо от этого.
Мысли Алекса по аналогии перепархивают на другое: нянюшка из родственников последнее время не внушает доверия. Пожилая: и готовит лишь бы посытнее, и кутает только что не в свивальник, а уж сюсюкает над младенцем. Не родная мать Эрденэ, ну так чего уж…
И впервые вместо высокой, худощавой, русоволосой Елены ему представляется на этом священном поприще совершенно иной — как, впрочем, говорила сама Лиля, — иной этнический тип.
