— Где ваш ребёнок? — крикнула Диана. — Кахина где?
— Полагаю, там, где все порядочные люди, — спокойно ответила Уррака. — За трехрядной колючкой. Видите же, что я сегодня осталась без завтрака. Тэдди, шустрила старый, ты чего от дела отлыниваешь? Тогда не пеняй, что мы тут крепко похозяйничали. Не одна я, господин Квадрига тако же изволили проголодаться и куда более того возжаждать. Теперь уж вырубились они, по правде говоря.
Павор отхаркался, сплюнул на пол:
— Я ж ей говорю. Этот Зурзмансор…
— …кольца Альманзора, детская пьеска, в самый нам раз… — тихонько вплела в его речь собеседница.
— …этот долбаный мокрец и вашу дочь, и всех детей, и вас саму брезгливо понюхает и сгребёт совочком в помойное ведро.
— Я уже там нахожусь, — промолвила Уррака, невозмутимо хлюпая свой супчик. — Чего же боле, что я могу ещё сказать вашим уважаемым органам слуха и подслушивания.
— Она вам хоть написала? — спросил Виктор.
— Не-а. Подошла под моё родительское благословение. Вместе с этими своими друзьями… Ирма, Бол-Кунац, Сувлехим Такац.
— Чего?
— Его звали Сувлехим Такац, и был он почтовой змеёй, — процитировала женщина модного барда. — Женщины несли свои тела как ножи, когда он шёл из школы домой… Моя говорит — поженятся лет через пять-шесть. Когда у нашего Валерианса с личика акнэ сойдёт, я так полагаю.
— Что вы городите, идиотка чёртова, — произнёс Тэдди с предельно возможной учтивостью.
Уррака дохлебала своё и выпрямилась, аккуратно отодвигая Павора в сторону:
— Весь аппетит мне испортил. Пуля в рот тебе вкуснее пули в тыловых частях, да? Так спеши к раздаче, приятель. Хотя не очень получится. Уж пробки на дорогах, небес открылись хляби, и грузовик судьбы твоей разбился на ухабе.
Хляби в самом деле вывернулись наизнанку: Виктор даже не представлял себе, что бывают такие дожди. Тропической густоты и арктической температуры, хлещущие в лобовик и брезентовые бока набитого под завязку фургона мелкими острыми ледышками. От каждого удара гневной воды брезент содрогался, Тэдди рядом с ним и Диана за рулём по очереди ругались сквозь зубы: всё чернее и чернее. Приютская и портовая крыса, мародёр, драгдилер, бармен. Интеллигентка, жена интеллигента и разъярённая сестра милосердия…
И ведь вышло как по заказу нашей юродки-лжепророчицы. Хотя почему «лже»? Относительно сухой клочок земли под колючей проволокой лепрозория, безумная толпа под дулами направленных на них пулемётов, машины, увязшие в человеческом месиве. Золочёная пожарно-патриотическая дружина, дурной Фламин Ювента и до кучи — ошалелые дружки по разуму. Громовой голос, пообещавший родителям свидания с детьми. А когда все, кроме Тэдди и горсточки таких же упёртых, как он, уныло катили домой, — попытка прорыва, убитые по обеим сторонам ограды и пуля в мякоть зачинщику.
