Кафиры и мунафики охотно скрывают свою веру от самих себя.
Кто диктует мне слова тафсиров? Даже мои предки не были настоящими мусульманами. Покорились лишь для виду, оставив женщинам всю ту волю, которой они обладали раньше.
— Я диктую, — послышалось из высей. — Если только возможно диктовать свою волю такой властной кадын.
Девушка подняла голову. Два белых дромедара, самец и самка, нависали головами и закрывали ей горизонт. На одном верблюде — ковровое седло с кистями и выступающей вперёд лукой, что похожа на вытянутую вперёд птичью лапу или знак «пасифика», Деревянная спинка сиденья покрыта резьбой, наголовье расшито крупным бисером и украшено шариками из шерсти.
— Да нет, я не верблюд. Прости, что разговариваю с госпожой сидя и к тому же свысока: говорят у нас, что двух резвых мехари в поводу не удержишь.
Один дромедар отступил, лихо развернулся боком, и Кахина увидела всадника.
Белоснежная накидка покрывала его до пят, руки в широких серебряных браслетах крепко держали повод, чалма цвета индиго окутывала не только волосы и шею, но и всю нижнюю часть лица. Одни глаза были видны сквозь щель — удивительной ясности и синевы. Ноги, которые лежали на холке, вернее — шее мехари, были обуты в элегантные парусиновые брюки и такие же туфли.
— Шерсть ему натирают, — с извиняющейся интонацией произнёс всадник. — Но не ходить же босиком по горячему песку?
— О. Ты кто? — спросила Кахина.
— Как заказывали. Султан великой пустыни, — незнакомец улыбнулся одними глазами. — Вернее, наследник. Сейчас могу ограничиться небольшой, но живописной территорией, а остальное отложить до лучших времён — как прикажешь.
— Почему это я должна тебе приказывать, тем более задрав голову кверху?
На этих словах оба верблюда изящно опустились на колени, и мужчина оказался на одном уровне с девушкой.
— Я зовусь Халид ибн Валид, а моих верблюдов зовут Акба и Инджазат. Твоё имя я знаю — ветер донёс до меня славу преемницы воинственной Кахины. Не изволишь ли сесть в седло?
Он сжал руку девушки тонкими смуглыми пальцами и подсадил наверх, одновременно расправляя на ней изумрудного цвета широкую юбку и такое же покрывало. Сам поднялся в седло — гибко, точно ящерица, — взял оба повода в руки.
— Мехари — прекрасные друзья. И от песчаной бури унесут, и от врага спасут, и к колодцу выведут. Любую реку одолеют вплавь. Антилопу или газель помогут настичь. Мехари — дом для кочевника. В большой сумке, притороченной к седлу, всё для жизни: еда, вода и одежда. А оружие всадник несёт на себе.
