Собственно, клопы и прочие кровососы не так уж докучали. Первую ночь Галина с её кучером и вообще провели на обочине: она скрючилась на узком и жёстком сиденье, Орихалхо стащил постилку с другого, распряг и стреножил обеих буланок, пригрёб им подножного корму (откуда-то взялся серп) и улёгся непосредственно перед жующими мордами. Движения, как и прежде, не обнаруживали ровным счётом никакой усталости, только что стали чуть более экономны.
Дрожь сотрясала девушку и под наваленными поверх коврами. Неподалёку Орихалко мурлыкал и шелестел нечто, похоже, на своём родном наречии, дремотное сознание переводило шифровку во внятный текст:
Шепчет трава лошадям «Прощай»
И иные злые слова,
Мы с тобою вдвоём воздвигнем свой рай,
Лишь затихнет о нас молва.
В лес мы упали ничком с небес
И едва ль поднимемся вновь,
Но в скрещеньи сплетённых и рук, и тел
Нам звезда возгорится вновь.
Может быть, оттого сны к Галине пришли непривычно мирные и даже благостные. В первом она, как и прежде, стояла над телом мамы, закутанным в простыню, с узким бумажным венчиком поверх смертной косынки, слышала рядом рыдающие хрипы бабули. Но бугристые валики вокруг гнойных язв обратились в безобидные светлые пятна витилиго, тошнотный запах гари, который она всегда чувствовала будто вживую, сменился ароматом как бы мускуса и привядшей травы.
Некто позади них говорил чуть устало:
— Оправдываться не намерен. Своя жизнь у неё, своя у меня — и кто первый сказал «уходи, ты меня достал»? Если бы не мои баблосы, между прочим, все ваши игрушки и того бы раньше кончились.
— Ты Галинку заберёшь?
— Это риторический вопрос или просьба, Елена Зиновьевна?
— Как тебе угодно, Алексей.
— Опекунства вам не дадут — не то здоровье, простите. Так что сойдёмся на первом, дорогая тёщенька. Уж лучше дочка, чем алименты платить, верно ведь, Галю?
Добродушный смех. Сильные руки уютно смыкаются на спине девочки, приподнимают с полу, выносят.
— Ты меня крадёшь?
— Ага. И не надо нам всех этих баб с их больной самостийностью. Ты будешь моя единственная маленькая женщина, ладно?
Юная девушка просыпается под огромным ночным куполом — звёзды похожи не на мелкие искры, не на булавочные проколы в темном пологе, а на листья огромного дерева, что упали с той стороны небес и звонким серебряным снегом летят прямо в лицо.
— Пап, я не думала, что в Вертдоме такая зима.
— В Вирте может случиться всё, что тебе угодно: снег среди лета, земляника посреди зимы, свинопаска на престоле и мейстер в королевском венце. Только сам Вирт оттого и Вирт, то есть выдуманная реальность, что заставляет играть по его личным правилам.
