Можно дождаться темноты, попробовать подойти вплотную к берегу, затопить лодку, взять личное оружие и превратиться в партизанский отряд. Но долго в чужой стране, в районе, кишащем фашистскими базами и постами, в пешем строю не навоюешь. У нас нет ни карт, ни людей, знающих норвежский язык. На берегу неизбежна гибель в неравном бою. А быть может, и страшней того — плен…
Нет, такое решение нам не подходит. Лодка изранена, но еще боеспособна. Это грозное оружие в умелых руках. У нас остались торпеды, и можно еще немало попортить крови фашистам!
— В трех милях — Стангер-фьорд, — говорит штурман. — Там гитлеровская военно-морская база. Тут этой нечистью, наверное, каждый квадрат кишит… Осиное гнездо.
— Думаешь? — спрашивает Газиев.
Он хромает — тяжело расшиб ногу во время бомбежки. Фельдшер говорит, что перелома нет, но пошевелить ногой командир не может.
— Осиное гнездо, — задумчиво говорит Газиев.
Он нетороплив. Как будто разбирает задачу на учении. Командир повзрослел вдвое за последние тридцать шесть часов. Сейчас это человек, который не знает страха не в силу азарта юности, а потому, что он видел смерть, не раз прошел рядом с ней и новая встреча уже не может испугать его.
— Осиное гнездо… — повторяет Газиев. — Вихров, тебя когда-нибудь осы кусали?
— Что-то не припомню, — улыбается штурман. — Я ведь москвич, на Арбате вырос. Там осы не водятся.
Сейчас все удивительно спокойны. Быстро, но без спешки исправляют повреждения. Шутят. Похоже, никто не думает о том, что произойдет в ближайшие часы. Не думают? А может быть, просто запрещают себе думать?
— А мне раз досталось, — смеется Газиев. — Ты в Дагестане не был?
— Нет.
— Ай, ай, ай! Большое упущение… Ты после войны обязательно приезжай.
— Спасибо.
— Благодарить потом будешь, когда приедешь. И ты, комиссар, приезжай.
— Я бывал в твоих краях.
— Все равно приезжай…
— Приеду, обязательно.
— У нас вокруг аула по горам леса буковые… Густые — не продерешься. А выше — альпийские поля. Такой красоты никто из вас не видал! Там весной цветы… Ах, какие цветы! Но меня в те времена красота их не очень интересовала. Там пчелы взяток богатый брали. Дикие пчелы. У них в лесу в дуплах улья. И там мед. Ай, какой мед! — Газиев даже зажмурился от сладких воспоминаний. — Мальчишками мы эти ульи здорово очищать приладились. И вот присмотрел я как-то дупло. Полез на огромный бук…
Пожалуй, неспроста предался командир сейчас детским воспоминаниям. Рассказывает он вроде одному Вихрову, а слушают его все в рубке.
