В отсеках считают вражеские торпеды, проносящиеся рядом.
— Пятая…
Бесконечно долго тянется время.
— Шестая…
Миновал еще час.
— Седьмая…
Все реже залпы. С каждой ушедшей торпедой противник становится осторожней.
Томительно тянется время. Нервы напряжены до предела. Слух обострен так, что, кажется, пролети муха — ее жужжание покажется грохотом бомбардировщика.
— Восьмая…
Еще одна торпеда проходит мимо. Но и нам никак не удается достать врага. Проиграет тот, кто первым окажется безоружным.
— Шум винтов прямо по носу, пять кабельтовых!
Слишком велик соблазн.
— Носовой третий… Пли!
И опять увернулся противник. У нас осталась одна торпеда. Последняя. Нам остается только ждать. Чтобы точно сказать, сколько прошло времени, мне придется заглянуть в вахтенный журнал. Мне показалось, до следующего возгласа акустика прошла вечность.
— Слышу торпеду слева по борту!
— Держать глубину!
Затаив дыхание, слышим, как совсем рядом проходит смерть. Это девятая торпеда противника.
Если неизвестная подлодка того же класса, что и наша, то и у врага остались всего одна-две торпеды. В этой борьбе, где ставка — жизнь пятидесяти людей, выиграет теперь тот, кто окажется более терпеливым…
Пятый час длится подводная дуэль. В лодке тяжело дышать. Но нельзя всплыть, освежить воздух. Надо ждать.
И мы ждем. Ждем, задыхаясь, обливаясь потом. От напряжения обручем стискивает голову. Мы ждем.
Но ждет и враг. Мы не знаем даже, чья это лодка. Японская, принявшая нас за американцев? Забравшаяся так далеко субмарина гитлеровцев? А может быть…
Враг затих. Мы не слышим больше шума его винтов. Отступил? Покинул поле боя? Ушел?
Газиев не выдерживает. Он приказывает подвсплыть, не продувая балласта, с помощью горизонтальных рулей.
Я с тревогой смотрю на него. Но приказ командира — закон.
Лодка подвсплыла. Глубина — тридцать.
— Самый малый вперед!
Зашумели винты. Теперь их, несомненно, услышит враг, если он еще рядом.
Газиев бросился к акустику, взял запасные наушники. На лбу у командира крупные капли пота, у переносицы залегли глубокие морщины. Он постарел за этот бой. Отбросил наушники.
— Лево на борт! Самый полный вперед!
И тут же запоздалый доклад акустика:
— Слышу торпеду! Справа по борту!
Но лодка уже стремительно поворачивает. На рулях стоит Шухов… Где-то совсем рядом, едва не задев обшивку, проходит ищущая нас смерть…
Сейчас все решится. Что будет делать теперь враг?
Газиев снова метнулся к акустику. Напряженно вслушивался.
— Боцман, на перископную!
