Неоднозначность вывода о языке оригинала, с которого в начале 1740-х годов был сделан русский перевод «Бертольдо», предполагает как минимум два важных условия: знание переводчиком двух языков и то, что у него под рукой должны были находиться оба текста — новогреческий, с которого он переводил, и итальянский, с которым он сверялся в трудных случаях. Подобный набор в русском книжном обиходе демократического читателя XVIII в., конечно же, встречался не часто. Тем не менее практика «двойного» перевода все же существовала, о чем есть свидетельства. Переводчик переделки романа Кроче «с францускаго» обращался и к немецкому источнику, что подтверждается изменением названия «Histoire de Bertholde» на «Италиянской Езоп» («Der Itälienische Aesopus») или, например, появлением частицы «фон» в имени королевского нотариуса (Cerfoglio de Viluppi) — «Чертоллио фон Вилуппи»[276].
Все это дает основание разглядеть в смутной фигуре анонимного переводчика университетского списка «Бертольдо» черты, выделяющие его на общем фоне русской жизни той эпохи, следовательно, и его жизненный путь вряд ли был ординарным. Хотя об этом ничего доподлинно не известно, но все же в его судьбе угадываются более широкие горизонты, возможно простирающиеся и до Венеции.
Несмотря на скромное число выявленных нами списков «русского Бертольдо», нет оснований сомневаться, что читательский спрос на него был: сразу два перевода этой книжки появились почти одновременно. Помимо университетской рукописи, текст которой неоднократно переписывался, другой рукописный перевод дошел до нас в единственном списке[277]. В руках переводчика, как свидетельствует титульный лист рукописи, оказалось греческое издание «Бертольдо», вышедшее в 1684 г. в Венеции «у Николая Сладкаго от Иоаннинов» — то есть у Николая Гликиса из Янины (Эпир)[278]. «Хитрости высочайшия Бертолдовы» подавались как «творение <…> сложенное италийски от Иулия Кесаря»[279] — так впервые имя Джулио Чезаре Кроче стало известно и русскому читателю.
Список перевода с новогреческого точно датируется согласно владельческой записи некоего Семена Забелина: «Хитрости Бертолдовы, списанные 1747 года марта месяца»[280]. Несколько раз в тексте встречаются пропуски слов, вызвавших затруднение при переводе, которые воспроизведены по-гречески на полях[281]. Это может указывать на возможную причастность к созданию манускрипта того, кто трудился над переводом, но чье имя, к сожалению, остается неизвестным. Приписывать перевод владельцу рукописи Семену Забелину нет твердых оснований, тем более что его почерк отличается от тех двух, которыми написан текст. Хотя какое-то отношение к созданию этого списка он все-таки имел — иначе откуда бы ему знать, что текст «списан в марте 1747 года»?
