Игнат полз по снегу, зажав в левой руке автомат. Извиваясь, он бесшумно продвигался между деревьями, то и дело замирая и чутко прислушиваясь к ночным звукам вражеского тыла. Совсем рядом были немцы. Игнат отчетливо слышал ходьбу нескольких часовых по периметру расположения танкового батальона. Они прохаживались взад-вперед, изредка окликая друг друга или покашливая. По крайней мере, двое из них были простужены и кашляли часто, приглушенно, болезненно. Русская зима не радовала их.
Время от времени немцы заводили двигатель одного, другого танка, он глухо урчал, выпуская вонючий выхлоп, едко пахнущий гарью. Игнат невольно морщил нос, для его обостренного обоняния этот дух был трудно переносим.
Танки базировались прямо в лесу, но вблизи дороги. Удобно устроившись в сугробе, Игнат рассматривал расположение противника, стараясь увидеть и сосчитать танки. Но даже с его глазами, хорошо видящими во тьме, нельзя было сделать этого. Только две машины находились в поле зрения. Остальные, замаскированные в укрытиях, были заслонены снеговыми насыпями, и разглядеть их можно было, только пройдя через линию часовых.
Воевал он уже четвертый месяц после того, как пришел в Архангельск и обратился к первому военному. Пока его провели в военкомат, все прохожие останавливались и удивленно разглядывали человека в звериных шкурах и с луком и стрелами за плечами, идущего по дощатым тротуарам военного северного города. И у прохожих, уже немало испытавших и повидавших за войну, на лицах было изумление.
