После того как убежище было закрыто и запечатано, все документы и реликвии из него были мягко и ненавязчиво скрыты аббатом. Закрытые в кабинете Аркоса, они стали недоступны для осмотра и изучения. Для практических целей их словно бы и не существовало. Все, что хранилось, исчезнув, в кабинете аббата, было не самой безопасной темой для разговоров. Об этом только неслышно шептались в коридорах аббатства. Но брат Френсис редко прислушивался к этим шепоткам. Наконец они прекратились, несколько оживившись лишь после того, как посланец из Нового Рима как-то вечером долго шептался о чем-то с аббатом в трапезной. Случайный обрывок их разговора донесся до соседнего стола. После отбытия посланника шорохи шли по аббатству несколько недель, а затем снова прекратились сами собой.
Брат Френсис Джерард из Юты на следующий год вернулся в пустыню, которая встретила его уже знакомым одиночеством. Когда он снова показался в аббатстве, слабый и изможденный, то предстал перед аббатом Аркосом, который потребовал сообщить, были ли у него еще встречи с посланцем Небес.
— О нет, милорд аббат. Днями я не видел ничего, кроме канюков.
— А по ночам? — с подозрением спросил Аркос.
— Только волки, — сказал Френсис, простодушно добавив: — Я так думаю.
Аркос не стал комментировать эти слова, а только нахмурился. Хмурость аббата, как Френсис имел возможность наблюдать, была неоспоримым источником молниеподобной энергии, которая с непостижимой быстротой прорезала пространство, и смысл которой, выражавшийся в отдельных отрывочных словах, понять было невозможно, разве что ее сокрушительные раскаты обычно обрушивались на новичков или послушников. Френсису пришлось на пять секунд застыть, пережидая этот взрыв, пока не настало время для очередного вопроса.
— Ну, а как теперь насчет прошлого года?
Послушник сделал паузу, перебарывая спазм в горле.
— Этот… старик?..
— Этот старик.
— Да, Дом Аркос.
Стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало ни малейшей вопросительной интонации, Аркос загремел:
— Просто старик! И ничего больше! Теперь мы в этом уверены.
— Я тоже думал, что это был просто старик.
Отец Аркос устало потянулся за своим жезлом из гикори.
РАЗ!
— Deo gratias!
РАЗ!
— Deo…
Когда Френсис возвращался в свою келью, аббат, выглянув в коридор, крикнул ему вслед:
— Кстати, я хотел бы сказать…
— Да, досточтимый отец?
— В этом году никаких обетов, — равнодушно сказал он и исчез в кабинете.
