Ему отворила горбатая старуха в темной шали. Разглядев при свете лампы лицо позднего гостя, она посторонилась и проговорила:
— Тимофей Карпович...
Пискун спросил глухо:
— Сенька Свист — у тебя?
— У меня, родимый, у меня... Пожалуйста.
Пискун шагнул в сени. Здесь пахло плесенью и квашеной капустой.
Старуха затворила дверь.
Очутившись в небольшой комнате с завешанным тряпкой окном. Пискун огляделся.
В углу, на деревянном топчане, широко раскинув руки, спал накрытый пальто Сенька.
Пискун бесцеремонно растолкал его.
Сенька раскрыл глаза и негромко выругался.
— Ну, тише, ты... — грубо проговорил Пискун.
Сенька Свист вскочил на ноги.
— Это со сна я, Тимофей Карпович, — заискивающе произнес он.
Пискун прошелся по комнате. Убедившись, что никто не подслушивает, он проговорил, вплотную приблизившись к Сеньке:
— Срочное дело есть. На днях, в троллейбусе кто-то из ваших стянул у моряка ожерелье. Янтарное. Расшибись в лепешку, но узнай — кто.
На худой, ястребиной физиономии Сеньки появилось недоуменное выражение:
— Тимофей Карпович, — начал он.
— Знать ничего не хочу, — оборвал Пискун. — Ты что, забыл, кто тебе паспорт сработал?
— Как забыть, Тимофей Карпович. Если бы не вы..
— То-то и оно. Так что, будет дело?
— Какой разговор, раз надо...
— Так бы сразу, — недовольно проговорил Пискун. — Ну, бывай... Завтра зайду.
Сенька проводил его до двери.
— Черт. Вот черт... — пробормотал карманщик, когда шаги Пискуна затихли вдалеке.
Весь день Сенька Свист метался по городу. Он побывал на рынке, в универмаге, в закусочных и ресторанах.
Всюду, встречаясь с собратьями по профессии, он пытался выяснить, кто обокрал ехавшего в троллейбусе моряка.
Но карманщики будто сговорились: они в один голос отвечали, что к этому делу непричастны.
Наконец, утомленный жарой и хлопотами, Сенька очутился в пивной на центральной улице.
Пристроившись у стойки, он с жадностью тянул прохладный, прозрачно-желтый напиток.
Внезапно кто-то хлопнул его по плечу:
— Здоров, Свист!
Сенька оглянулся. Перед ним стоял Женька Шарманщик, выбритый и улыбающийся.
— Ты откуда взялся? — поинтересовался Сенька.
— Из санатория. Год отсидел, день в день.
— А теперь что?
— Меняю квалификацию. Хватит по чужим карманам шнырять...
— Что так? — удивился Свист.
— Время не то. И вообще... противно.
— Ну, ну, — покачал головой Свист.
Он поставил пустую кружку на прилавок и собрался уходить.
Но Женька удержал его:
— Подожди. Еще по одной. Я плачу.
— Давай, — не отказался Сенька.
