У Центрального рынка он сошел. Оглядевшись по сторонам, увидел мальчугана лет двенадцати. Он сидел на ящике, подсчитывая выручку.
Без сомнения, это был один из обычных для приморского города мальчишек-рыболовов, в дни каникул сочетающих приятное с полезным.
— Эй, парень, — окликнул его Савичев, — хочешь заработать?
— А что надо? — деловито осведомился юный рыболов.
— Понимаешь, какой случай, — объяснил инженер. — Вчера в гостях был. Так когда возвращался, уронил на лестнице палку. В самый низ...
— Дорогая? — поинтересовался паренек.
— Не то что дорогая, а память...
— Ясно, — кивнул паренек. — Достать надо?
— Вот именно, — подтвердил Савичев. — Я заплачу.
— Тогда пошли, — согласился паренек.
К дому, где жила Рогова, они добрались пешком. Не доходя двух кварталов, Савичев замедлил шаги.
— Видишь высокий тополь? — спросил он юного спутника.
Тот кивнул.
— Так напротив парадное. Вот там и потерял.
— Ладно, — понял паренек. — Сделаю вмиг.
Он вскинул на инженера серые глаза:
— А вы что, не пойдете?
Савичев отрицательно покачал головой:
— Нет.
— Почему?
— Неудобно мне. Вчера выпили крепко.
— Ну и ну... — удивленно проговорил паренек и добавил: — Постойте тут.
Он подтянул короткие штаны и побежал к тополю.
Савичев с тревогой огляделся по сторонам.
Но все вокруг выглядело обычно. У ворот домов, как всегда, играли деты. На углу постовой милиционер заученными движениями регулировал поток транспорта.
«Это я ловко сообразил, — мелькнула у Савичева мысль. — Самому, конечно, рискованно. А мальчишка что? Тут их много шляется, таких».
Паренек не заставил себя долго ждать. Вскоре он снова появился на улице. Помахивая тростью, подбежал к Савичеву:
— Держите ваше имущество. Намучился. В самом низу лежала. Пришлось на руках спускаться.
— Это ты молодец... Молодец... — бормотал Савичев, вручая пареньку деньги.
Тот с удивлением взглянул на пятидесятирублевку.
— Вы что, дядя? Много ведь...
— Давай сматывайся, — легонько подтолкнул его инженер.
Паренек свистнул, оглядел Савичева с ног до головы:
— Тогда пока!
И прежде, чем инженер успел ответить, вскочил на подножку трамвая.
Савичев, довольный собой, направился в контору.
На службу он все же опоздал. Лохова уже была на своем месте.
Она внимательно слушала старика-бухгалтера и, видимо, не заметила появления Савичева.
Час проходил за часом, а Лохова в кабинете не появлялась.
Нервничая, Савичев ходил из угла в угол.
Ему не терпелось поскорее избавиться от проклятого ожерелья, причинившего столько хлопот.
