— Нет, — отрицательно покачал головой Фостер. — Еще — пароль. Вы взглянете на часы и скажете: «Мои, кажется, спешат на семь минут». Он ответит: «Нет, только на четыре». Ясно?
— Ясно, сэр.
Фостер поднялся.
— Это государственная тайна. За разглашение...
— Понимаю, сэр, — поспешил ответить капитан.
— Экипажу скажете, что я санитарный инспектор.
— Будет исполнено, сэр.
— А теперь — прощайте. Счастливого плавания.
И Фостер, не оглядываясь, вышел на палубу.
Холл проводил его до фальшборта.
Фостер спустился в моторку, и она, описав полукруг, помчалась к берегу.
Басистый гудок потряс воздух.
«Манитоба» входила в Черное море.
На путь предательства инженер Савичев вступил давно.
Еще в тридцатых годах, подавая заявление в институт, он скрыл, что является сыном крупного уральского заводчика, представив подложные документы.
Глухая неприязнь к Советскому государству всегда жила в нем. И несмотря на то, что государство это его вскормило, открыло перед ним широкую дорогу в будущее, Савичев не мог примириться. Всегда и везде он чувствовал себя обездоленным, ограбленным... Ведь если бы не Советы, — заводы отца принадлежали бы ему.
Савичев затаил глубокую ненависть ко всему, что окружало его. И видя, как растет и крепнет страна, он понимал, что прошлое не вернется никогда.
Следовательно, нужно было жить настоящим. И Савичев решил сделать себе карьеру. Еще в учебном заведении он проявил интерес к общественной деятельности, вступил в комсомол. Маскируясь, он сумел завоевать доверие товарищей, создать себе отличную репутацию.
В сороковом году, по окончании института, Савичев был направлен на стажировку за границу. Именно тогда ему показалось, что дорога к счастью открылась перед ним. Наконец, он вырвется из страны, ставшей ему ненавистной.
Савичев решил изменить Родине, остаться на чужбине.
Темным осенним вечером он тайком вышел из отеля, где остановились прибывшие из России инженеры.
Путь к полицейскому управлению был ему знаком. Еще раньше, гуляя по городу, он запомнил это массивное угрюмое здание.
Дежурный офицер принял русского любезно. И после взаимных приветствий осведомился, чем может служить.
— Я пришел просить убежища, — слегка дрожащим голосом сказал Савичев. — Я хочу порвать с большевиками.
— Ах, так? — осклабился офицер. — Похвально и даже очень. Одну минуту, господин.
Он снял телефонную трубку:
— Господин Вейс? Экстраординарный случай... Да, да. Ко мне. Жду.
Закончив разговор, он обратился к Савичеву:
