- Ты такая
нежная... - шепотом удивился он.
- Тебе все равно
никто не поверит, - улыбнулась Анфиса и провела кончиком языка по его верхней
губе.
Когда им было
лет по десять, Вася часто засматривался на ее рот. Ему казалось, что однажды,
когда он коснется его своими губами, земля под ними разверзнется и их проглотит
землетрясение. Почти так всё и произошло.
Тем летом Анфисе
должно было исполниться шестнадцать. Вася принес своим девчонкам свежую малину,
купленную у какой-то бабульки и Алиска, никогда не отличавшаяся аккуратностью,
немедленно перепачкала лицо, руки, платье и даже коленки. Но у Анфисы только
губы были тронуты малиновым соком и выглядели будто покусанные. Вася тогда,
повинуясь неведомому порыву, провел пальцем по ее верхней губе, притворяясь,
будто хочет стереть эти ягодные следы. Анфиса робко посмотрела на него,
испугавшись столь неожиданной близости, и Вася вдруг понял, что не сможет
скрыть от нее свою эрекцию. И они, два смущенных подростка, стояли и смотрели
друг на друга, не зная, что предпринять. Первой решилась Анфиса: она сделала
крохотный шажок ему навстречу и, привстав на цыпочки, осторожно провела
кончиком языка по его верхней губе.
Точь-в-точь как
сейчас. В его голове будто взорвалась плотина, сдерживающая воспоминания: и
вкус ее губ, и малиновый аромат, мельком пощекотавший ноздри, и хитрый взгляд
маленькой женщины, впервые попробовавшей свои чары на мужчине. Воспоминания
затопили ночную комнату, закрутили-завертели их тела в водовороте бесстыжих
образов, которые возникли в их маленьких мозгах во время первого взрослого
поцелуя.
- Ты помнишь? -
спросил Вася. Он был и смущен, и растроган, и хотел ее так, как будто им снова
было шестнадцать.
- Конечно, -
выдохнула она.
В косой полоске
искусственного света, упавшей из окна на ее лицо, он разглядел ту, которую
любил больше жизни и ту, что так же любила его: шестнадцатилетнюю девчонку,
запертую в теле взрослой женщины, прячущуюся за масками из страха быть
пойманной на слабости. Ее глаза впервые за долгое время не смотрели на него
равнодушно. В них не было ни похоти, ни дьявольского огонька, ни желания
доминировать. Только чистое и незамутненное «я тебя люблю».
- Ты победила, -
прошептал он и, не имея больше сил для отсрочки блаженства, задвигался быстрее,
и быстрее, и быстрее. Анфиса хрипло закричала и впилась короткими ноготками в
его упругие ягодицы. В момент, когда Васе начало казаться, что их тела вошли в
резонанс, он, повинуюсь порыву, подхватил ее на руки и встал на колени на
кровати. Она издала протяжный стон и, расслабленная, стекла с его рук к его
ногам. Его сперма оставила на ее теле блестящую полоску, которую никто из них
не заметил.
