Создатель мой Господь, персть от земли прием мя, живоносным дуновением вдушив оживи, и почте на земли начальствующа видимыми всеми, и Ангелом купножителя. Сатана же льстивый, сосуд змия употребив, снедию прельсти, и Божия славы разлучи, и преисподнейшей смерти предаде в землю, но яко Владыка и Благоутробен, паки воззови. Неделя сыропустная, стихира на Господи воззвах
Человек из рук Божиих вышел как венец творения. Будучи Божиим созданием, хотя и взятый от персти, но оживленный Божественным дуновением, он вместе со всеми остальными творениями был наделен первозданной добротой и благолепием. И если все вообще по создании было добро зело, то тем более это нужно сказать о венце творения — человеке. Изукрасивший всю природу должен был наделить его этими качествами в превосходнейшей мере, как царя земных всех созданий (Неделя сыропустная, стихира на хвалитех 1–я). И подлинно, человек был почтен многообразными дарами от своего Творца. Он был наделен красотою ума, облечен Божией славой, но главное отличие его заключалось в том, что он был почтен еще образом Божественным. Он являлся как бы некоей царской драхмой, носящей на себе изображение своего Владыки. Это величайшее преимущество человека пред всеми остальными тварями — ношение в себе образа своего Творца и Владыки — заключалось главным образом в бессмертии и свободе, которыми он был наделен. Ему было даровано нескончаемое веселие, он был присносущною славою бессмертия облечен (Неделя сыропустная, стихира на хвалитех 1–я). Будучи жителем всеблаженного рая, который и насажден был ради человека, и наследником присносущного Царствия и сладости, имея от Бога повеление наслаждатися красных и сладких, и немимотекущих плодов (Неделя сыропустная, тропарь 1–й песни канона), он, кроме того, мог пользоваться еще плодами древа жизни, того древа, питаясь от которого, человек оставался бы даже по телу безболезнен и бессмертен.
Другим отличительным свойством человека была свобода. Человек был облечен в сотканную Самим Богом порфиру самовластия (см.: вторник седмицы ваий, вечер, на стиховне самогласен), так что он свободно мог избирать благое или злое, утвердиться в добре или же идти по пути греха. «Бе же убо мощно Богу и безгрешна сего сотворити»(Неделя сырная, синаксарий). Но тогда какое достоинство человека было бы в том, что он шел бы или, вернее, был бы влеком с необходимостью по пути добродетели? Нет, Господь желал, чтобы совершенство человека зависело от его собственного изволения. Поэтому первый человек «посреде тли и нетления создан бысть, да еже изберет произволением, оно и притяжет» (Неделя сырная, синаксарий). И дальнейшее поведение человека показало, что он обладал свободною волею в полной мере.
