— Не знаю, — сказал Йожеф.
— Ну, ясно, — осклабился Мануэль. — Где же вы ее искали?
— Сначала в Англии, — сказал Йожеф. — После того как коренное кельтское население было покорено римлянами, а их четыреста лет спустя прогнали англы, англов же — саксы, а саксов — даны, в стране по прошествии следующих пяти веков окончательно утвердилось господство норманнов. Ну, а позже оставалось истребить только индейцев в Северной Америке. В' этом я еще не участвовал. Отцу в схватке с англосаксонскими племенами верх взять, однако, не удалось, и мать вскоре тоже последовала за ним в могилу. Родились оба на упомянутом уже Надьалфёльде, в той его части, что зовется Кишкуншаг.
— Что вздыхаешь, бедняга Йожеф, — сказал Мануэль.
— Господи, поесть бы того замечательного алфёльдского супа с лапшой, — сказал Йожеф. — Его еще картошкой заправляют, а лапша обжаривается предварительно в сале, потом посолить-поперчить как следует… Ни разу не пробовал с тех пор, как уехали.
— И не попробуешь, — сказал Мануэль.
Хотя дождь лил, перед палаткой по узкому деревянному настилу, проложенному по глубокой грязи, вдаль, к эстраде, двигались и двигались длинные ряды людей.
— Родину сменил — и желудок надо поменять, — сказал Мануэль.
Первый, объявленный около полуночи рок-ансамбль пришлось со всем музыкальным снаряжением перенести подъемным краном на подмостки над головами слушателей. Музыканты не сумели пробиться через плотное кольцо из десятков тысяч человек. Уже зажглись юпитеры: шесть наклонно поднятых опор непрерывно извергали свою добела раскаленную плазму с пятидесятиметровой высоты.
— Но из всей трехсоттысячной толпы концерт могли слушать только тысяч десять — двенадцать, — сказал Йожеф. — Те, кто заняли место на ближних уступах холмов, окружавших помост.
— И большая часть радиоусилителей отказала: кабели подмокли, — сказал Йожеф.
— Тщетно, — сказал Йожеф, — люди сидели и часами ждали в грязи и холоде, виднелись только черные провалы ртов, а пения не было слышно. Это сумасшедшее сияние юпитеров…
— И ты здесь? — спросил Рене.
Йожеф посветил карманным фонариком ему в лицо.
— Как видишь, — сказал он.
— Гм, странно, — хмыкнул Рене. — Жена твоя сказала, ты дома остался.
— Ты видел ее? — спросил Йожеф. — Когда?
— Когда? — сказал Рене. — Когда. Сегодня утром. А может, уже днем.
— Где?
— Не помню, — сказал Рене. — Здесь где-то.
— Где — здесь? — спросил Йожеф. — Проветри мозги получше, если только окончательно не загазовался. В палатке видел?
