Там, за титановой сферой, на экране телемонитора, лицо Зверева изучалось коллегиально. Как будто консилиум безумных докторов собрался на тайный эксперимент.
Вначале он не чувствовал ничего. Только покой, долгожданный и полный. Потом ему захотелось спать. Зашипело в динамике, пошли вопросы.
— Как себя чувствуете?
— Хорошо себя чувствую.
— Все параметры в норме. Спать хотите?
— А вы как сами-то думаете?
— Думаем, что хотите. Четырежды восемь?
— Тридцать три.
— Шутки потом будете шутить. Говорите. Это тест.
— Тридцать два.
— Корень квадратный из тридцати шести.
— Шесть.
— Из ста сорока четырех?
— Двенадцать.
— Отлично.
Зверев стал ошибаться в устном счете несколько позже, когда уже мелко дрожали руки и ноги, омерзительное и скользкое ощущение вошло в него, и он понял, что спать сейчас нельзя, но уже миновал точку возврата и вскоре спутал сложение с делением, а потом и вовсе отключился.
Когда он пришел в себя, увидел рядом Зимакова и попробовал подняться — его вырвало.
— Ничего, ничего. Шесть тысяч девятьсот. Не много конечно, но на небольшое восхождение годен.
— Ну, все со мной?
— То есть?
— Пива бы и на солнышко.
— Нет проблем, — подтвердил Зимаков.
Они вышли наконец на свежий воздух.
— Здесь подвальчик один есть. Просто прелесть, — ворковал Зимаков.
— В барокамеру-то зачем? Это же неприятно.
— Конечно неприятно. Но зато знаем теперь твой высотный порог.
— Я ведь, господин Зимаков, не мышь. Я человек. Пусть беглый, но человек. На своей земле живу, на своих водоемах. А ты меня вверх тянешь. К Господу Богу.
— После тестов мы всегда сюда ходили раньше. Обезвоживание организма исправлять, — по-хозяйски объяснил Зимаков. — Нам «Мартовского» по литру, скумбрию, только не режьте, мы сами, и потом — шашлыки. Пойдет так, Юрий Иванович? — повернулся он к Звереву.
— Отчего ж не пойти? Водки не будем?
— Ты хочешь? У них «Можжевеловая» есть.
— А ты откуда знаешь?
— Я заходил недавно. Пробу снимал.
— А… — погрустнел Юрий Иванович.
Зимаков захлопотал с рыбой, распластал огромную, граммов на шестьсот, скумбрию, вспорол, вынул кишки, порезал крупно. Отодвинул тарелку с мусором, которую тут же унесли.
Зверев поднял стопку:
— За что? За что выпьем, Юра?
— За товарищей.
— Ну, как скажешь.
Пива Зверев отпил полкружки, рыбу не стал пробовать. Задумался.
— Не грусти. Найдем мы тебе невесту.
— Не сомневаюсь.
Через полчаса Зимаков заказал еще пива, выпил с литр и отправился в туалет. Тогда Зверев огляделся, и не напрасно. Бородач в спортивном костюме и джинсовой куртке. Посетителей вообще было не много — шесть человек. Бандитского вида троица, цедившая «Можжевеловую», два мужика средних лет, хорошо одетых, ели осетрину, забывая про пиво, а еще им несли курицу, и борода, в дальнем углу трактира. Сидел он вполоборота к Звереву, очки черные, усы густые, что-то неуловимо знакомое во внешности, сумка под ногами, но главное — игрушка в руках, то ли монстр, то ли звездолет, а не то вообще кубик Рубика. Как повернешь. Трансформер… Так называлась фирма Бухтоярова в Петербурге. Бородатый приподнял кисти рук, локти на столе, пальцы забегали быстро, как у манипулятора-престидижитатора. Когда из-под арки показался Зимаков, игрушка словно растворилась в воздухе, исчезла в ладонях, как и не было ее.
