Друзья встретили нас словно каких-то героев. Оказывается, слух о диверсии на фашистском аэродроме облетел весь полк и превратился в полулегенду с такими удивительными подробностями, что мы сами диву давались: какие мы, оказывается, отважные. Распространению слухов о нашем подвиге здорово помог один из летчиков транспортного самолета дивизии, который своими глазами видел «море огня и дыма на месте аэродрома».
Нам жали руки, расспрашивали, поздравляли.
Лейтенант Балухин, поздоровавшись, попросил меня сразу же после ужина зайти к нему в землянку. Мне не очень понравилось, что лейтенант ужинал отдельно от нас, и я пошел к нему с чувством какой-то неприязни. Доложился по всей форме.
— Ну зачем же так официально? — сказал Балухин, поднимаясь навстречу, и тихо, с упреком добавил: — Нам же вместе работать.
Такая искренность звучала в его словах, что мне стало стыдно.
Поняв, видимо, мое состояние, Балухин протянул руку:
— Виктор.
Я ответил рукопожатием, радуясь, что командир не такой, как показалось сначала.
— Прежде всего хочу поблагодарить тебя за взвод, — сказал Балухин, когда мы уселись и задымили: — Где ты таких ребят нашел — не могу представить.
— Тут и Гордеев постарался. А благодарить надо самих ребят.
— Кого бы рекомендовал ко мне связным?
— Ромахина.
— Так он же твой связной?
— Мне теперь не положено.
— Ну, положено не положено — это нам видней. Так кого же?
— Дудочку, то есть Гришкина Петра.
— Тот, что с тобой ходил?
— Да.
— Ладно. А тебе, как моему помощнику, надо перебираться ко мне в землянку. Конечно, со связным.
— Разрешите, лейтенант, остаться с ребятами.
— Нет, это приказ. Тем есть командиры отделений, им надо давать больше самостоятельности. Перебирайся сегодня же.
Спустя полчаса мы уже устраивали себе нары в лейтенантской землянке.
Незаметно я присматривался к своему командиру. Среднего роста, с густой вьющейся шевелюрой, ясными внимательными глазами, лейтенант был красив и, по его словам, всегда имел успех у женщин. Вырос он в Сибири в семье лесника, унаследовав от отца великую гордость и вдобавок вспыльчивость, что нередко приносило Балухину неприятности. Однажды — это было позднее, зимой — за обедом в офицерской столовой командир полка в шутку заметил, что, мол, разведчик Балухин, парень недавно женатый, оставил свою молодую другому, а сам вынужден без всякого успеха ухаживать за поваром полка Асей. Лейтенант, не проронив ни слова, нагнулся, снял под столом валенок и запустил его в командира.
