— А как он поступал, миссис Айвори? В чем была его непоправимая ошибка?
— Он пробуждал надежду, а потом предавал ее, мистер Питт. Вы оправдываете предательство? Хотя, возможно, вы нечасто сталкивались с ним… Не сомневаюсь, у вас есть способы борьбы, спасительные средства для тех случаев, когда вас используют, когда вам причиняют зло… Вот только не надо так смотреть! — Ее лицо вдруг исказила усмешка, выражавшая презрение, смешанное с издевкой. Томас впервые видел такое. — Я не имею в виду, что он завладел моим девичьим сердцем — хотя, Господь свидетель, в его сети попало немалое количество женщин. У меня не было личных отношений с мистером Этериджем, уверяю вас!
На мгновение вся ситуация показалась Питту абсурдной, но потом он подумал, насколько необъяснимая штука любовь, не говоря уже о жажде, которая притягивает людей под маской любви. Флоренс Айвори была женщиной с характером, незаурядной личностью, поэтому нельзя утверждать наверняка, что ее своеобразие не могло заинтересовать Этериджа. Его возражения умерли прежде, чем он успел их высказать.
— Я понимаю, что он общался с вами как депутат парламента, и, как я допускаю, ваше чувство несправедливости мало принималось в расчет.
Она грустно рассмеялась.
— Вы в высшей степени тактичны, мистер Питт. Чьи чувства вы пытаетесь щадить? Только не мои! Что бы вы ни сказали о мистере Этеридже, все это будет значительно мягче того, что я могла бы сказать о нем. Или это ваш долг — хорошо отзываться о тех, кто стоит выше вас?
У Питта на языке вертелось множество ответов, большей частью саркастических или критических, однако он сдержался. Он не допустит, чтобы она диктовала ему, как выполнять его работу или как себя вести.
— Мой долг, миссис Айвори, выяснить, кто убил мистера Этериджа. Мое мнение о нем не играет никакой роли, — холодно произнес инспектор. — Вполне возможно, я не относился бы с большой симпатией ко многим из тех, кто стал жертвой убийц, знай я этих людей до убийства. К счастью, право ходить по улицам и не бояться, что вас убьют, не зависит от того, дружите вы с полицейским или нет.
На ее лице промелькнул гнев, потом появилась улыбка.
— Я тоже так считаю, иначе мне пришлось бы жить в страхе. У меня острый язычок, мистер Питт. Вы абсолютно правы, я действительно обращалась к мистеру Этериджу за помощью как жительница его избирательного округа — в то время я жила в Линкольншире.
— А он, как я понимаю, вам не помог?
И снова ненависть исказила ее лицо, превратила его в уродливую маску; губы, которые всего секунду назад были мягкими, подвижными, изящными, вдруг сжались в ровную, полную горечи линию.
