— Таков был вывод мистера Этериджа?
— Естественно! — Ее губы тронула едва заметная улыбка. — Он был неглупым человеком, но подверженным сентиментальной жалости к тем, кто ее не заслуживал. И Флоренс Айвори точно ее не заслужила. Ее влияние оказалось недолговечным: очень скоро он осознал, что она во всех смыслах сомнительная личность.
— Флоренс Айвори?
— Чрезвычайно крикливое и неженственное создание. Если вы, мистер Питт, ищете политически настроенных убийц, я рекомендовала бы вам пристальнее взглянуть на нее и ее единомышленников. Кажется, она живет в том же районе, на том берегу реки, где-то поблизости от Вестминстерского моста. Во всяком случае, так мне говорил мистер Этеридж.
— Понимаю. Благодарю вас, леди Мэри.
— Это мой долг, — заявила она, вскинув голову. — Неприятный, но неизбежный. Доброго вам дня, мистер Питт.
На следующий день Томас потратил все утро на то, чтобы разобраться с новыми сведениями, которые были собраны сотрудниками Боу-стрит и которые имели отношение к расследуемому делу — в частности, что картина Хелен Карфакс была очень ценной и принесла ей пятьсот фунтов; на эту сумму можно было бы пожизненно содержать горничную, и еще что-то осталось бы. Что она сделала с такими огромными деньгами? Наверняка они каким-то образом перекочевали к Джеймсу. В качестве подарка? Содержания? Покрытия его долгов в «Будле»?
Были еще кое-какие сведения от извозчиков, но ничего такого, что как-то дополнило бы то, что уже все знали. Информаторы не рассказали ничего нового ни об анархистах, ни о фениях, ни о каких-то других ожесточенно настроенных группах.
Газеты продолжали мусолить убийства, дополняя свои статьи размышлениями о народных бунтах и разложении моральных устоев.
Министр внутренних дел волновался все сильнее и заявил полиции о своем настоятельном желании ускорить расследование, пока беспокойство общественности не приобрело серьезный характер.
Быстро наведенные справки установили, что Флоренс Айвори живет на Уолнат-Три-уок, рядом с Ватерлоо-роуд, на небольшом расстоянии к востоку от Пэрис-роуд, Ройял-стрит и Вестминстерского моста. При упоминании о ней сотрудники местного участка хмурились и пожимали плечами. Никаких записей о ее противоправном поведении у них не имелось. Их отношение к ней напоминало смесь легкого удивления и раздражения. Сержант, отвечавший на вопросы Питта, скорчил гримасу, но не недовольную, а добродушную.
Томас поехал к ней вскоре после полудня. Айвори жила в симпатичном домике, скромном по местным меркам, но ухоженном, с недавно покрашенными наружными подоконниками и ситцевыми занавесочками в открытых окнах, под которыми росли купающиеся в солнце нарциссы.
