— Вовсе нет. — Шарлотта опять ощутила болезненный укол совести, но остановиться уже не могла. — Расскажите, как вы познакомились. Думаю, ваша встреча была романтичной?
— Ни в малейшей степени! — Аметист почти рассмеялась; воспоминание смягчило выражение ее лица, в его чертах проявилась та самая молоденькая девушка, какой она была много лет назад. — Я столкнулась с ним на одном политическом собрании, на которое пришла со своим старшим братом. Помню, тогда на мне была кремовая шляпка с пером и янтарное ожерелье, которое я очень любила и поэтому постоянно перебирала. К сожалению, нить порвалась, и несколько бусин раскатились по полу. Я страшно расстроилась и наклонилась, чтобы собрать их, но только все испортила: остальные бусины разлетелись по всему залу. Какой-то господин даже наступил на одну и упал на полную даму с собачкой на руках. Дама завопила, собачка спрыгнула и спряталась под юбку ее соседки. Вся эта суматоха сбила с толку оратора, и он забыл, на каком месте остановился. Локвуд тогда сердито посмотрел на меня и сказал, что я должна держать себя в руках, потому что я в тот момент уже начинала хохотать. Однако он все же помог мне собрать все бусины.
Принесли чай. Отпустив горничную, леди Гамильтон разлила его по чашкам, и следующие полчаса Шарлотта слушала ее воспоминания. Аметист поведала, как сэр Локвуд ухаживал за ней, рассказала о некоторых важных событиях их семейной жизни. Все это рисовало Гамильтона не иначе, как мягкого и довольно серьезного человека, у которого за внешним спокойствием и важностью, необходимыми для появления на публике, скрывалась ранимая душа, преисполненная глубокой любви к своей второй жене. Как же получилось, что ему под покровом ночи перерезали горло на Вестминстерском мосту? С каждой фразой это становилось все более необъяснимым.
Было начало пятого, когда горничная постучалась в дверь и объявила, что прибыл мистер Барклай Гамильтон.
Аметист побелела и сникла. Радость от приятных воспоминаний улетучилась и уступила место ее нынешнему чувству одиночества, которое вернуло ее к полной трагизма реальности.
— Проводи его сюда, — напряженно произнесла она и обратилась к Шарлотте: — Сын моего мужа от первой жены. Надеюсь, вы не возражаете? Это вопрос учтивости, и мне бы не хотелось, чтобы вы почувствовали себя лишней и решили, что вам надо уйти.
— Но если это семейный вопрос, не станет ли мое присутствие препятствием для общения? — Шарлотта считала своим долгом спросить об этом. — Наверняка…
