— Оглянись еще раз — что ты видишь вокруг? Те же стены…
Изъеденный памятью, светлый до боли миpок…
Здесь кто-то уходит, как птица, иль бритвой по венам
В поисках новых, ведущих за грани дорог.
В поисках новых миров, что встают пред глазами.
И пусть говорят: «Это сказка!» — ты помнишь, что быль…
Жестокая память опять возвращает сознанье
В иные края…
Небо…
Звезды…
Горячая пыль…
Такие, как ты, возносились до неба кострами,
Сливались со тьмой, чтобы вспыхнуть в легендах звездой.
Мечты и реальность сплелись, окруженные снами,
Тебя больше нет… Твои грезы пришли за тобой…
Гляди, вот твое отраженье в воде,
Дрожащей, как порванный лист…
И мир твоих грез тихо шепчет тебе:
«Здравствуй, эскапист».
Тебя новый мир затянул, как бездонное небо,
Метущийся разум обрел в иноземье покой.
И вот уж реальность течет, обращается в небыль,
Всей боли из сгинувших дней ты отныне чужой.
Средь песен и схваток теперь твоя жизнь закипела,
Средь боли от ран, заменившей ту боль, что в душе.
Вся серость тех сгинувших дней, как бумага сгорела,
Лишь где-то внутри все ж оставив укромное место себе…
И ты не поймешь, что тревожит тебя среди ночи —
Ты уж позабыл все, что было за гранью времен.
Но что-то внутри все же бьется, вернуть тебя хочет,
В тот мир, где по глупой ошибке ты был урожден.
Но глянь — вот твое отраженье в воде,
Дрожащей, как скомканный лист…
А грезы твои снова шепчут тебе:
«Ты наш, эскапист!»
— Очень рад, Варенька, что вы вернулись, — произнес Борис, едва в воздухе перестал звенеть последний аккорд.
Я вздрогнула и шарахнулась назад, наступив на Куколку. Все разом обернулись в нашу сторону. Он передал гитару Элизабет и поднялся нам навстречу. Сидящие на полу тут же начали убирать ноги с его пути и отползать в сторону.
— Очень красивая песня, — робко растянула я губы, не зная, что сказать. Кирилла среди этих людей не было.
— Эту песню написал Поэт, — улыбался он. — Прошу вас, проходите вместе с вашей подругой. У нас совершенно не страшно и вам не понадобится никакого пистолета.
Кукла дернулась так, словно ее ущипнули.
Я тоже смущенно смотрела на странного мужчину.
— Я слышу все, что говорят в этом доме. Прошу, присаживайтесь, — указал на диван, с которого тут же поднялось двое мужчин.
— Нет-нет, Борис, простите великодушно, — замотала я головой, подходя к нему и беря за руку. Пальцы теплые, мягкие. Он тут же скользнул кончиками по моему лицу и волосам.
— Вы сегодня прекрасно выглядите. Поэту бы понравилось.
— Где он? — спросила шепотом.
