— Прощай, доченька! Надолго разлучаемся…
Отец садит меня на колени, проводит жестким пальцем у меня под носом и, приглаживая голову, целует.
— От тебя водкой разит, — говорю отцу.
— Вон ведь что сказала! А ты лучше пожалей!
— Я жалею…
А кто-то жалобно поет: «Чужа-дальн-ая-а-а… сто-ро-о-о-нушка-а-а». Мать плачет, отирая глаза рукавом кофты. И мне вдруг делается жалко-жалко отца, и слезки скачут с ресниц на отцовскую руку…
— А когда вернешься-то?
— К снегам приду… Чего тебе купить-то? Гостинца-то?
— Укради с пароходов краски. Сурику[76], белил свинцовых, лазури…
— Нашто тебе?
— Пароход красить… — всхлипывая, объясняю отцу, и снова шевелится в душе тревога, как бы Мишка не отправил без меня парохода…
Ушел отец. Поплакала, утерлась и бегу под гору. А там дым коромыслом: драка!
— Мишка-а! Не отваливай!..
Мишка стоит и плачет: сломанный пароход наш без кают лежит на боку, труба валяется рядом.
— Кто сломал?..
— А зачем он запруду прорвал?..
— Чай, а не нарочно-о-о…
Кричат грачи в ветлах, стрекочут воробьи на крышах, звенят голоса, ручьи, смех и плач…
А кто-то на косогоре жалобно поет:
— Чужа-даль-няя-а-а-сторо-онушка-а-а…
Кто там поет, словно плачет? Дедушка сидит на завалинке, под расписанными суриком и свинцовыми белилами окнами нашей избы, щурится, как кот на солнышке и, должно быть, вспоминает о том, как и он когда-то копошился в весенних водах, в грязи и навозе, как копошимся теперь мы, малые ребятишки…
* * *
На утре жизни душа раскрыта только для радости… Детская печаль, как мимолетная тучка в голубой летний день: спряталось солнышко, нахмурилось небо и земля, а вот уже опять засверкали и речка, и луга, и тесовая крыша новой избы, и опять радость полилась в душу и от земли и от неба…
Ушла она, радость… убежала в туман прожитого и оставила сладкую грусть о далеком и невозможном!..
— Вставай, Дунюшка! Пойдем гусей пасти!..
Слышу дедушкин голос, его старческое покашливание, вставать не хочется.
— Слышишь? Барыня!..
— Рано, дедушка… Поспать охота…
— А ты раскрой глазки-то, а то все будет рано…
Раскрываю глаза, выглядываю из-под дедушкиного кафтана… Через маленькое оконце клети льется полоска солнечного света, веселая, тонкая, ласковая, зовущая… Утро уж!.. Вот тебе и раз!.. Слышно, как беспокойно и весело чирикают на дворе воробушки, стайкой перелетая с плетня на крышу. Кудахчет курица. С грохотом катится по улице пустая телега…
— Дедушка! Хохлатка снеслась!..
— То-то и есть! А ты спишь… Вставай, пойдем на ключ умываться!..
