— Бог в помощь! — сказал Улыба и остановил лошадку.
— Спасибо! — ответило несколько голосов сразу.
Я спрыгнул с телеги и поклонился рудокопам.
Оказалось, что мы подъехали к шахте: целые груды залитых сахаром грецких орехов были сложены около маленького сахарного домика. Из отверстия шахты вереницей выходила обсыпанная сахарной пылью мелюзга с такими же орехами. Под ногами хрустел сахарный песок и обломки заливных орехов.
— А это что за старичище? — спросил один из рудокопов, показывая на меня пальцем.
— Прохожий… — ответил Улыба.
— Странствующий?
— Странствующий… Идет к Розовому Озеру.
Рудокопы, опершись оземь лопатами и кирками, с любопытством рассматривали меня и расспрашивали, из каких я краев и чем занимаюсь. Я рассказал им в коротких словах свои приключения, и они удивленно качали головами.
— Теперь уже поздно идти тебе дальше… Ночуй у нас, а утром до восхода солнца поднимешься на вершины гор и спустишься в Розовую долину.
— Верно. Теперь темно: покатишься с гор и разобьешься. Чем выше, тем сахар крепче, а на вершинах он такой гладкий, словно лед…
— Завтра мы дадим тебе санки, взберешься на горы, а оттуда скатишься!
— Разобьется! — кричал кто-то, махая руками.
— Как-нибудь спустится!.. — успокаивал другой.
Все кричали, советовали, и трудно было прийти к какому-нибудь решению.
— Ну, ты тут оставайся, а мне надо домой! — сказал Улыба и, взяв топор, начал рубить и складывать в телегу сахар. Потом мы с ним простились, как давнишние друзья, и Улыба поехал и скоро пропал в облаках. Только временами было слышно, как стучала его лошадка копытцами по твердому сахару…
Скрылось солнце. Рудокопы кончили работу и, разжигая костры из сахарного кустарника, рассаживались группами там и сям по склону гор. В сахарном домике загорелся синенький огонек. В вышине вспыхнули большущие серебряные звезды. Выкатилась вдруг откуда-то громадная луна серебристо-зеленоватого цвета, и Сахарные горы засверкали разноцветными огоньками, как сверкает зимою иней на лунном свете… Внизу горы были окутаны облаками, а вверху горели алмазами, и все это было так чудно и удивительно, что душа трепетала от восхищения.
Маленькие рудокопы ужинали заливными орехами и жженым сахаром и пели свои веселые песни.
Только теперь я хорошо разглядел луну: более я уже не сомневался, что луна смешная и превеселая рожа. Она моргала глазами, кривила рот и делала такие гримасы, словно ела то что-то очень приятное, то что-то очень кислое…
