Я тут же сообразила, чего она боялась – что кто-то меня узнал и увез туда, откуда не возвращаются. «Все в порядке, - хотела я ее утешить. – Меня никто не узнал». Но словно чья-то рука стиснула мне горло, и вместо слов у меня изо рта вырвался то ли хрип, то ли стон. Мама Валя наклонилась, оторвала меня от пола и поставила на ноги: «Что с тобой? Лицо в грязи, платье порвано, руки-ноги в крови! Скажи, где ты была?»
Я опять попыталась ответить, и опять у меня ничего не получилось. « Почему ты не отвечаешь? Перестань притворяться, – рассердилась мама Валя, и начала меня трясти за плечи, так что у меня зубы застучали друг о друга. - Все равно, тебе придется рассказать правду!» Я опять открыла рот, чтобы рассказать правду, но вместо слов из горла у меня вырвался все, что я съела на обед - и борщ со сметаной, и котлеты с картофельным пюре, и вишневый компот с пряниками.
«Господи, что с ней?» – зарыдала мама Валя, и тут вдруг вмешалась Сабина: «Оставь ее, Валентина. – С тех пор, как приехал Павел Наумович, они перешли на «ты». - С нею случилась какая-то беда. Она не может сказать ни слова, потому что у нее типичный приступ истерии».
«Что ты о себе воображаешь? – завопила мама Валя. – Что ты знаешь про приступы?»
«Я двадцать лет лечила детей от истерии в лучших клиниках мира».
«Ты? Лечила детей? Тогда что ты делаешь здесь, если не врешь? - возмутилась мама Валя. - В этом жалком городе, в этой жалкой квартире?»
«Это долгая история, и сейчас не время ее выяснять. Сейчас надо помочь бедной девочке, пока не поздно. Надо ее помыть, покормить, если удастся, и дать снотворное, чтобы она заснула. А утром посмотрим, как ее лечить».
Они нагрели воду на двух керосинках, поставили на кухне корыто, посадили меня в корыто и искупали. Мама Валя стала смазывать иодом мои бесконечные царапины: «Это царапины от кустов шиповника, которые растут только в парке. Уж не выскочила ли ты из трамвая на Пушкинской возле парка?»
Услыхав про Пушкинскую, Сабина перестала меня вытирать и застыла с полотенцем в руках: «На Пушкинской возле парка? Странно – я жила там в детстве...»
«Ты жила на Пушкинской возле парка?» - начала мама Валя, но тут дверь распахнулась и в квартиру влетели Рената и Ева, розовые и веселые: «Если б ты слышала, мама, как мы сыграли сегодня концерт Брамса для скрипки! Нам устроили настоящую овацию! – Ева замолчала, увидев меня всю в пятнах йода. – Что случилось со Сталиной?»
«Она упала с лестницы и сильно ушиблась, - поспешно соврала Сабина. - Идите к себе, на столе приготовлен ужин, а я скоро приду и вы все мне расскажете».
