— Тогда везите меня к катеру! — приказал Давыдов. — Хочу лечиться в собственном лазарете.
На самом деле ему хотелось быстрее убраться с этой планеты. Лгать хорошим людям становилось невмоготу, а сказать правду казалось глупым.
Но они и не спорили. Только на трапе, когда он уже одной ногой стоял на «своей» территории, Ирина спросила:
— И всё-таки, как вы отравили регента Клайпы? Почему отведыватели не умерли от яда?
Давыдов перевёл дух: это был не тот вопрос, которого он боялся.
— Чашнигиры. Отведывателей называют чашнигирами. Я им за сутки до пира подсыпал в еду противоядие. Но вам-то что до этого? Это же не ваше дело?
Антон Тудаков
ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ
— Флюг! Флюг!
Снежок ударился в отозвавшееся дробным звоном стекло.
Флюг стянул с головы одеяло и уставился в окно. Вензеля морозных узоров едва порозовели — значит, еще только раннее утро.
— Флюг, кончай дрыхнуть! Они уже здесь! Я их видел!
При этих словах сон из головы вымело начисто. Флюг вывалился из спального гнезда, и, путаясь в ходильных щупальцах, подкатился к окну.
Брока сгребал очередной снежок, когда Флюг, наконец, справился со смерзшейся задвижкой.
— Проснулся. — Брока вид имел сердитый и недовольный. — Жубуна из спячки добудиться легче, чем тебя.
Тонкий слой снега под окном флюговой комнаты был усыпан круглыми следами ног приятеля, и следов было столько, словно вместе с Брокой пришла половина их сельской школы.
— Они и вправду прилетели? — Флюг поежился.
Снаружи, в отличие от натопленной паровым радиатором комнаты, зимняя стужа властвовала безраздельно. Укутанный в мех Брока пританцовывал на месте и пускал пар из ноздрей, сам походя на выползшего из берлоги жубуна — лохматый рычащий шар с двумя пастями, россыпью глаз-бусин и десятком суставчатых тонких лап.
— Да чтоб мне прям здесь провалиться! — Брока для пущей убедительности подпрыгнул на месте. — Пошли скорей, их даже в мой телескоп видно.
Телескоп у Броки был знатный — трехлинзовый апохроматический рефрактор, заполненный самой лучшей оптической жидкостью, на медном штативе с заранее нанесенными астрономическими установками. Собирался он Брокой вместе со своим дедом Бахрамом, когда-то работавшим в обсерватории на Крыше Мира, и предназначался вроде как для наблюдений за звездами и небесными телами. По крайней мере, так всегда думал Бахрам. Сам же Брока хорошо знал, зачем на самом деле нужен наведенный на россыпь алмазов Млечного пути сложный оптический прибор. И стоило деду покинуть импровизированную обсерваторию на плоской верхушке вехового дерева, как Брока перекручивал верньеры на штативе, меняя угол обзора.
