«Век живи — век учись,» — мысленно вздохнул начальник стражи.
— Рефий, — медленно произнесла Арсиноя, — своих людей наставишь особо, ты это сделаешь не хуже верховной жрицы. Тебя, Эсимид, я приведу к нерушимой клятве молчания сама. Экипажу передашь: этруск зарублен в тронном зале по приказу госпожи. Расенны больше нет.
Семеро мужчин взирали на Арсиною в полном недоумении: всяк ломал голову над собственными вихрящимися мыслями.
— Расенны больше нет. Объявите радостную весть во всеуслышание. А сейчас велите принести сюда вина и яств. Развяжите пирата и усадите в углу.
— Верно ли я понял тебя, госпожа? — спросил ушам не поверивший Рефий.
— Да. Речь идет о важнейшей государственной тайне. Слышишь, этруск?
Ошеломленный Расенна лишь головою кивнул.
— Будешь ли достаточно терпелив, чтобы выслушать предложение, которое тебе сделают, и вполне разумен, чтобы оценить сопутствующие выгоды?
— Да, госпожа, — молвил Расенна с еле уловимой надеждой.
— Прости, государыня, — возопил Рефий, — но я вынужден возразить! Путы останутся в неприкосновенности! Мерзавец может ринуться на тебя, ударить, убить, наконец! В качестве...
— Замолчи, — спокойно велела Арсиноя. — Расенна двадцать лет оставался неуловим. Дурак на подобное не способен, верно?
— Да.
— Не будучи дураком, он...
— Ему нечего терять!
— Есть, — сказала царица. — Если он попытается напасть, лишится жизни. Правильно, Расенна? Согласен?
— Согласен, госпожа, — сказал этруск. — Из этого зала нет выхода, а безоружному и раненому не справиться с шестерыми сразу. Даже, — криво ухмыльнулся Расенна, — если он заведомо сильнее каждого по отдельности.
Рефий оскалился, но промолчал.
— А если прислушается к обращенной к нему речи, уцелеет. И, повторяю, сохранит свободу. И награду обретет. Веришь ли ты повелительнице Крита, Расенна?
— Верю, госпожа, — произнес этруск после мгновенного колебания. — Убить меня любым способом возможно и сейчас — к чему хитрить с беззащитным пленником?
— Я права, — улыбнулась Арсиноя, — он и впрямь благоразумен. Повинуйся, Рефий, возражение отклоняется.
Клинок полоснул по крепчайшей коже ремней, связывающих запястья Расенны. Начальник стражи напрягся, воины подобрались. Капитан Эсимид еле заметно пожал плечами.
Этруск поморщился от резкой боли в затекших руках, однако не застонал и не охнул.
— Рефий, питье и пищу сюда, в тронный зал. Сперва подкрепись, этруск, побеседуем после.
Государыня поднялась и шагнула вперед.
— Еще мгновение, — молвила она. — С тобой, Рефий, разговор особый, не сейчас и не здесь. А ты, капитан Эсимид, и вы, четверо, клянитесь и присягайте чреслами Алисовыми хранить молчание обо всем услышанном...
