— Пожалуйста, поясни.
— Я уповаю, — продолжила верховная жрица, — только на правоту Ифтимы. Ежели придворная дама ошиблась, Криту может прийтись нелегко...
— Погоди, погоди! Ифтима? Криту?.. Честное слово, не понимаю!
— Закон мягок. И надлежит соблюсти его таковым. Даже преступив уложение суровое и незыблемое.
— Не понимаю, — прошептала совершенно сбитая с толку Алькандра.
— Сейчас поясню. Царица Адреста.
— По прозвищу Жестокая?
— Да.
— Но ведь она правила шесть веков назад... Какая связь?
— Адресту запомнили, — сказала Элеана, — как правительницу, при которой остров испытал неслыханные бедствия и тяготы. Распространяться незачем, знаешь сама.
— Конечно. Дикие налоги, хуже египетских; казни по первому навету, ущемление всех исконных прав... Ее, кажется, изгнали за рабовладение?
— Учредила тайную торговлю с Та-Кеметом. Покупала сотни людей и втихомолку отправляла, на Серединное плоскогорье, в рудники. Царицу боялись пуще чумы, делали вид, словно ничего особого не творится. Но когда Жестокая вздумала обращать рабами своих же подданных, критяне подняли мятеж.
— Однако...
— Видишь ли, мы говорим о следствиях. Причина же известна только мне, ибо только я имею доступ к древним табличкам, повествующим полную истину.
Алькандра не сводила взора с Элеаны. Искорка зарождающейся догадки промелькнула в ее зрачках.
— Адреста отличалась исключительной женской холодностью. Пропавшие вотще и втуне, прокисшие жизненные соки отравили ей душу, сделали свирепой, завистливой, беспощадной. Великий Совет учел это. Мы негласно и неназойливо присматриваем за правильным воспитанием наследников престола, заботимся, чтобы супружество новобрачных венценосцев протекало верным руслом, в довольстве, счастье и наслаждениях. Но сегодня случилось непредвиденное.
— Ты думаешь...
— Я уверена. Давай потолкуем откровенно, без обиняков.
— Хорошо.
— Арсиноя — ребенок; правда, ребенок, не по возрасту пылкий.
Младшая жрица засмеялась:
— Да уж! Вымогать у Совета брачную ночь...
— Не в том дело. Ифтима поведала, что наша новая государыня уже года три как завела привычку нежно ласкать себя на сон грядущий. У благородной дамы хватило ума и опыта, подметив, никому не проронить ни полслова. И не одергивать малышку...
— С этим бесполезно бороться, — пожала плечами Алькандра. — А вдобавок, если не ошибаюсь, рукоблудию предаются девяносто девять из каждой сотни отроков и отроковиц.
— Правильно. Только Арсиноя — отроковица необычайно страстная. Ифтима рассказала мне обо всем, когда обнаружила, что девочка буквально извивается под ее руками в купальне. Убоявшись возможных обвинений, придворная попросила о встрече, дабы изложить, как обстоят дела.
