Закон — тайга | страница 65
Сегодня день был ясный, и река подремывала. Застилающая ее тень от горы не прыгала по воде, не бесновалась. Она тихо покачивалась, и казалось, будто не струи бегут, а волнисто шевелится мягкое темное покрывало. Я подумал, что обманчивы его мягкость и ласка. Дотронешься до покрывала, и оно ознобит, обожжет холодом. Никак не мог я свыкнуться с горной водой. Вроде бы, раз от разу должно делаться легче. Некоторые говорят даже, что предпочитают эту воду равнинной. И бодрей, дескать, она и целебней. Матвей, например. Он полоскается в снеговой воде, как в теплой домашней ванне. Вроде холод для него не холод. И сейчас вот, пожалуйста. Разделся, не дрогнув, вошел в воду по пояс, намочил голову, обернулся.
— Ты чего ж это, милейший?
— Неохота.
— Мандражишь?
Я рывком стянул рубаху, скинул брюки. Эх, помирать, так с музыкой. Решительно шагнул на камень, на другой. Сорвался по колени. Ой-ей-ей!!! То ли пискнул я от неожиданности, то ли вид у меня был ошалелый, но Матвей расхохотался.
— С такими данными тебе прямая дорога в моржи. Вениамин Петрович секцию организовывает.
— Иди к черту.
— Чего это ты так?
Матвей сложил руки над головой, скользнул по воде. Но не такая, видно, была эта река, чтобы в ней плавать. Наверняка царапнулся животом о камни. Вскочил, укрепился на неверном дне.
— Вот зараза. В темноте не сориентируешься. Этак голову проломить можно. Ну, чего жмешься, давай сюда.
Но туда я не дал. Я плюхнулся на пузо, зажав нос, перевернулся на спину. У нас это называлось «крутануть бочку».
— Хоть так ладно, — снисходительно сказал Матвей. — Неужто тут и по грудки не найдешь?
Сказал и зашагал вверх по течению.
— Брось, ну ее!
Я уже поспешно залезал в штаны, отмахиваясь от негустого здесь комарья.
— Пожалуй, верно. Камни — как стекло битое. Осыпь, что ли, недавно была… Донимают божие птахи?
— Комары-то? Не очень. Не сравнить с Каргалой.
— В Каргале болота.
Матвей вышел не торопясь, попрыгал на одной ноге, на другой, выливая из ушей воду. От его узловатого, переплетенного мышцами тела пахло свежестью и холодом.
Матвей вызывал во мне тихую зависть. Он не был моим идеалом, я не пытался его копировать. Я просто завидовал ему в глубине души. И никогда не думал, что зависть обернется чем-то другим.
Существуют люди, которых ты считаешь для себя недосягаемыми. Они настолько над тобой, что, что бы ты ни сделал, тебе никогда с ними не сравниться, даже пробовать не стоит. А коли нельзя сравниться, а ты все-таки пробуешь, то рано или поздно становишься их тенью.