Стало ясно, что добром от него избавиться не получится. А я, как самый молодой, и горячий, решил закрыть этот вопрос. Поэтому, правой рукою повернув его за плечо лицом к себе, сказал — "Негоже, так себя вести со старшими! Извинись!" Он молчал, глядя на меня каким-то безмозглым взглядом, словно не понимал, что происходит и чего от него требуют. Глаза у него были такие пустые, что казалось сквозь них можно было увидеть внутреннюю стенку его черепа. Какой-то гадливый холодок пробежал по мне от этого.
И тут случилось то, чего я меньше всего ожидал — он поднял свои руки и не спеша направил их к моей шее — я понял, что меня собираются задушить. К удару я был готов, но не к удушению. Резким ударом изнутри кольца его рук, я попытался раскидать их, но не тут то было — мои руки стукнулись об его, но не сдвинули их ни на сантиметр. Оставалось одно — попытаться удержать его руки до тех пор, пока остальные его не нейтрализуют.
Меня поразило то, что я совершенно не мог противостоять ему, казалось, что я изо всех сил борюсь не с человеческими руками, а с какими-то холодными железными трубами, которые медленно, но уверенно сжимают мое горло. Его руки были какими-то мокрохолодными, тем самым усиливая сходство с металлическими трубами и производили такое же неприятно-отвратительное чувство, как будто бы это была лягушка или жаба. Я понимал, что против такого мощного противника продержусь несколько секунд — не более.
В спасении я мог уповать только на тех, кто стоял со мною рядом. Сам себя я спасти уже не мог. Какое сопротивление, когда я еле-еле удерживал натиск его рук. Я не мог даже ударить ногой от страха пошатнуться и потерять контроль над его руками.
Секунды шли, тек пот по спине, я еще сопротивлялся, но чувствовал, что мои силы были уже на исходе… И тут — началось. Я только успевал считать удары. Первый удар в ухо провел тот самый толстяк, у которого парень просил закурить. Глухо — голова качнулась туда-сюда, но сразу же выпрямилась, ослабления его рук я не ощутил. При следующем ударе парень харкнул на меня кровью из разбитого рта, но рук не ослабил. Удар, еще удар! Ничего — хватка не ослабевает… При пятом ударе он опять оплевал меня кровью. Я смотрел на него — все лицо было залито кровью, и верхняя, и нижняя губы — начисто разбиты, из уха текла кровь, кровью был даже забрызган его лоб и все равно — железная хватка. И взгляд ничего не видящих глаз сквозь кровавые подтеки.
Шестой удар… — руки обмякли и он повалился на пол. Рядом с ним на пол сел и я — стоять просто не было сил.
