Конечно, существовала вероятность, что Дарси попробует на прощание растрогать приютившего его Рэндала и выудить у него пару фунтов, но Рэндал был твердо намерен отделаться именно парой фунтов и ни пенсом больше. Он не любил давать деньги в долг. Может, это издержки воспитания были виноваты в его упрямом нежелании выписывать чеки нуждающимся друзьям, как бы сильно он ни был к ним привязан.
— Но у вас, должно быть, уже есть планы, — произнес Рэндал с недовольными нотками в голосе.
— Мы редко строим планы надолго вперед, — тихо ответила Сорелла.
— Но вы должны знать, возвращаетесь ли вы в Париж или будете жить где-то в другом месте. Мне нужно вернуться в Англию на следующей неделе.
Увидев выражение глаз Сореллы, Рэндал поспешил отвернуться и стал смотреть на море. Гоночная яхта с красными парусами скользила по волнам.
— На следующей неделе?
Слова были произнесены почти шепотом, но Рэндал сумел их расслышать.
— Да, — сказал он с напускной легкостью. — Поэтому я и спросил о ваших планах.
Сорелла не произнесла больше ни слова. Рэндал наблюдал за яхтой с красными парусами, пока она не скрылась из виду.
Люсиль Лунд дала с полдюжины автографов, получила от прыщавого юнца лет пятнадцати букет подвядших роз, не переставая улыбаться многочисленным фотографам из разных изданий, и наконец достигла убежища — гостиной отеля, где ее не ждал уже никто ужаснее Хоппи.
Люсиль швырнула розы и норковый палантин на диванчик, а затем, не желая тратить время на дежурные приветствия, задала вопрос, вертевшийся у нее на языке с того момента, как самолет, в котором она прилетела из Америки, приземлился в Кройдоне.
— А где Рэндал?
Хоппи уверенно ответила:
— На пути домой, я надеюсь.
— Почему он меня не встретил?
Люсиль говорила довольно резко. Не дожидаясь ответа Хоппи, она прошла к камину и посмотрела на себя в зеркало, словно собственное отражение могло дать ей утешение, в котором она, к собственному удивлению, сейчас нуждалась.
То, что видела Люсиль в зеркале, было знакомо кинозрителям по всему миру — идеальный овал лица, высокие скулы и огромные голубые глаза, казавшиеся, по странной прихоти природы, одновременно невинными и таинственными, изящно очерченные губы, легкая полуулыбка в уголках рта и маленький вздернутый носик, увеличивший кассовые сборы десятков фильмов, — лицо, на которое зрители ходили смотреть вновь и вновь, и им было не важно, что это за фильм, если в нем играла Люсиль.
