— Эжен, брюнет, орден Почетного легиона… — проговорила Фернанда, вопрошая свою память. Затем она вновь обратилась к Корнелии: — А за этот год, что ты служишь у меня, видела ли ты этого прекрасного молодого человека?
— Никогда.
— Кто бы это мог быть? Эжен д’Эрвиль?
— О, нет, сударыня, это не он.
— Эжен Шастильо?
— Ах, нет!
— Эжен Кло-Рено?
— Нет, не он!
— В таком случае, моя милая, скажи этому господину, что меня нет дома.
— Как? Вы приказываете…
— Иди!
Фернанда произнесла последнее слово с таким достоинством трагедийной актрисы, что, как ни хотелось субретке вступиться за своего фаворита, ей пришлось уйти и исполнить столь жестокое повеление своей госпожи.
Корнелия ушла, и Фернанда с еще большей рассеянностью и скукой стала смотреть на свою рукопись, но не успела она прочесть и четырех строк, как дверь опять отворилась, и на пороге вновь возникла субретка.
— Ну! Опять ты!.. — воскликнула Фернанда, стараясь придать своему тону строгости, которой не было уже и в помине.
— Я, сударыня, — ответила Корнелия. — Ради бога, простите меня, но господин Эжен не хочет идти домой.
— Как не хочет?
— Да, он говорит, что вы непременно должны быть дома, потому что вы никогда не выезжаете так рано.
— Это правда, но по утрам я принимаю только самых близких знакомых.
— Он утверждает, что принадлежит к их числу.
— Ах, как мило! Дело принимает интересный оборот… Эжен, брюнет, орден Почетного легиона, один из моих близких знакомых… Уж не Эжен ли де Миремон?
— Нет, сударыня, этот гораздо лучше.
— Эжен д’Аркур?
— О, нет, этот несравненно лучше.
— Эжен д’Аржи?
— О, нет, определенно лучше.
— Корнелия, ты возбуждаешь мое любопытство.
— И еще, — продолжала субретка, подавая госпоже красную сафьяновую коробочку размером не более пятифранковой монеты, — он сказал так: «Передай это Фернанде, и она узнает, кто я».
— Фернанде? Так прямо и сказал — Фернанде?
— Точно так, сударыня.
— Признаюсь, решительно ничего не понимаю, — произнесла актриса и надавила на коробочку — пружинка сработала, и крышка отскочила.
— Ах! Да это же ваш портрет! — вскрикнула субретка. — Какое потрясающее сходство! Как вы прелестны в этой развевающейся вуали.
— Мой портрет, — прошептала Фернанда, по-прежнему пребывая в задумчивости, — мой портрет! Кому же я дала его?
После минутного молчания ее лицо внезапно оживилось.
— Ах! — вскрикнула она. — Эжен?
— Да.
— Брюнет?
— Да.
— Знакомый… Портрет… Инициалы Э. Б. на коробочке. Боже мой! Как я забывчива, как рассеянна! Ну, что же ты стоишь? Беги, проси, зови его! Пусть подождет в передней!
