— И все?
— Угу.
— Как ты повеселился у Брайана?
— Я ночевал не у Брайана.
Глория уронила кусок печенки на пол, но даже не стала подбирать.
— Что? А где же ты был?!
— У Терренса.
— Ты же спрашивал, можно ли остаться у Брайана!
— Не, мам. Я сказал: „Сейчас я у Брайана, но собираюсь ночевать у Терренса".
— Ты что, думаешь, я свихнулась?
— Нет, мама. Ты просто забыла.
— Послушай-ка. Ты точно сказал „Брайан", или я больше не Глория.
Она наклонилась за куском печенки и вдруг почувствовала острую боль в груди. Это от жары, наверное.
— Ну-ну, поди сюда. — Глория поманила сына пальцем. Тарик подошел, глядя на нее сверху вниз. — Я что, по-твоему, совсем дурочка?
— Нет, мам…
— Я не так уж давно была молодой. Как зовут сестру Терренса?
— Фелисия.
— И ты в нее втюрился? Попробуй скажи, что я не права.
— Абсолютно не права, мам. Я эту девчонку терпеть не могу. Она какая-то ушибленная.
— Она что, принимает наркотики?
— Да нет. Она просто противная. Больная. И жуткая уродина.
— Я как-то ее видела, и вовсе она не уродина.
Глория прекрасно понимала, что имеет в виду ее сын. Фелисия была толстушкой. Когда Глория только начала набирать вес, Тарик делал тонкие намеки при рекламе по телевидению любой новой диеты. „Ты только глянь, мам, какая худенькая эта леди. Попробуй и ты".
Глория немало заплатила за всевозможные рецепты похудения. Она чуть сама не свихнулась и не свела с ума ребенка, то голодая, то употребляя жидкую пищу, небольшие порции пищи, а также продукты, которые вообще не были похожи на пищу. Но однажды ей все надоело и она велела сыну заткнуться. „Я еще не приобрела размеры кита, — заявила она. — Вот когда я стану как сестра Монро, тогда можешь говорить, что хочешь. А пока молчи". Она продолжала полнеть, но каждый раз, когда чудом сбрасывала несчастные два-три килограмма, обязательно сообщала об этом Тарику. „Классно, мам", — отзывался он. Глория знала, что ее полнота раздражает его. Однажды он прямо спросил, нарочно ли она носит такие узкие платья, из которых ее груди вылезают наружу? Как она могла рассчитывать найти себе мужа, а ему отца с таким весом? Ведь мужчины перестали бывать у нее именно тогда, когда она располнела. В церкви Тарик всегда высматривал мужчин без обручального кольца, надеясь, что Глория заговорит с ними, но на нее обращали внимание разве только жены священников. „Тебе не надоело общаться только с подружками?" — донимал ее он. Порой в его глазах было сочувствие. „Ты была такой красивой, пока не поправилась. Вот бы ты снова стала стройной!" И Глория только отвечала со вздохом, что, как бы она ни старалась, прежней она не станет.
