Глория взглянула на фотографию на стене, где она снялась вместе с Тариком. Платье на ней тогда было сорок четвертого размера; сейчас она носит пятидесятый, хотя в пятьдесят втором ей удобнее. Перепробовав все диеты на свете, она решила, что два года голодовок — это уже слишком. Дело того не стоило, так что она все забросила и примирилась с тем, что стала толстухой и такой останется навсегда.
Глория закусывала крекерами с сыром и запивала диетической пепси-колой, когда раздался звонок.
— Что стряслось? — спрашивала Робин.
— Ты с Берни разговаривала? — Глория сделала глоток из стакана.
— Да, на прошлой неделе. А что?
— И ничего не знаешь?
— Нет. Глория, не темни. Что случилось?
— Джон ее бросил.
— Повтори.
— Джон ее бросил.
— Я ж тебе говорила, что он подонок!
— Ушел к белой.
— Ты врешь! — выдохнула Робин.
— И не думаю. Джозеф сказал, что встретил ее в прошлое воскресенье на шоссе. Она была настолько не в себе, что ему пришлось везти ее домой. Но с тех пор с ней никто не разговаривал. Хоть бы знать фамилию ее матери — она живет где-то в Сан-Сити. Я два раза звонила, но не застала ее дома.
— Ну ладно, постараюсь ей дозвониться. Когда что-нибудь узнаю, сообщу. Постой, разве отец Тарика не сегодня приезжает?
— Скоро приедет, наверное, но где сам мой сыночек, неизвестно.
— Хорошо, звони мне, когда Дэвид уедет.
— Надеюсь, что он останется.
— Вы только послушайте эту мисс Скромницу! Все равно, если с Берни что-то случилось, придется вас потревожить. Ты сто лет ждала этой встречи, еще пара минут ничего не решит.
— Помолчи, Робин. Только бы у Берни все было в порядке!
— Да, конечно. Ну пока!
Повесив трубку, Глория выглянула из дому — не возвращается ли Тарик. Его не было. В доме звякнул таймер духовки, и Глория поймала себя на том, что бездумно смотрит на растения в палисаднике: юкку, кактусы, мексиканскую сосну, колючую грушу, лиловую и розовую вербену, мескитовые деревья. Когда-то ей казалось, что растения в пустыне не могут быть красивыми, но ее палисадник был сейчас цветущим оазисом.
Глория вернулась в дом, поставила на плиту кастрюлю с водой для спагетти и начала резать салат. Когда телефон зазвонил снова, она намазывала маслом французскую булку. Неужели Бернадин?..
— Мам, можно я останусь ночевать у Брайана?
— Не глупи. Сейчас приедет папа, так что бегом домой! Сию же минуту, слышишь, Тарик?
— Не хочу его видеть.
— Что-что?
— Не хочу его видеть, вот что.
— Тарик, ты только себе сделаешь хуже. Не заставляй меня туда приезжать. Позови мать Брайана к телефону.
